Никто пишет: Император и его семья обожествлялись ПОСЛЕ СМЕРТИ. Как мне помнится, только Нерон со своей женой Поппеей Сабиной были обожествлены при жизни. Все остальные императоры стать «обожествлёнными» не спешили.
Цитата
Sextus Pompey пишет: Что ты имеешь ввиду?
Ну да, был посмертным ритуалом. Но молиться гению живого Августа, тоже ведь было возможным? Думаю, в статье речь об этом, хоть сразу и не понять )
И вот статья советских времен подвернулась, в дополнение:
Обожествление императора и его власти в Древнем Риме
Центральной, объединяющей все остальные элементы официальной идеологии идеей была идея величия и вечности Рима и его провиденциальной миссии, слившейся теперь с миссией самого Августа, - господствовать над всеми народами, принося им счастье и мир.
«Непобедимый император» и «вечный Рим», начиная с правления Августа и во всё время существования империи, были основой её официальной системы ценностей. Им воздавался почёт, их культ принял в Италии и западных провинциях форму культа гения живых и обожествленных умерших императоров, а на Востоке, издавна привыкшем к царям-богам, - форму культа правящего государя.
Для обслуживания императорского культа создавались специальные коллегии, так или иначе включавшие все слои населения, от самых знатных до отпущенников и рабов. С императорами и их жёнами стали отождествлять различных богов и богинь, именовавшихся теперь Августами и Августами. Уже об Августе рассказывали, что он был сыном Апполона.
Постепенно учение об изначально высшей, божественной природе тех, кого боги избрали для того, чтобы возвести на престол и сделать своими наместниками на земле, всё более укреплялось.
Отправление императорского культа во всех его формах стало пробным камнем лояльности поданных, от которых требовалось уже не только исполнение обрядов, но и искренняя вера. Неверие в вечность и божественность императора и Рима стали трактоваться как государственная измена, «оскорбление величества».
Связь императоров с религией подчеркивалась и их титулом («Август» - «возвеличенный божеством») и принимавшимся всеми ими званием великого понтифика, т.е. верховного жреца, главы культа. Оформившаяся таким образом, в значительной мере по инициативе Августа, официальная идеология во многом предопределила дальнейшее развитие духовной жизни общества.
Утверждая вечность установленного Августом строя, осуществившего надежды и чаяния всех сословии, всех жителей римской державы, апеллируя вместе с тем как к незыблемому идеалу к прошлому, к «предкам», она как бы отрицала возможность всякого движения вперёд, всякого прогресса, а следовательно, и лишала жизнь истинной цели, ибо единственной целью и долгом становилось служение раз и навсегда застывшему целому, столь совершенному, что ни в каких дальнейших усовершенствованиях оно уже не нуждалось.
Кроме того, то место, которое занял теперь императорский культ, придало религии такое значение, какого она ранее в античном мире не имела. Теперь и признание существующего строя, и оппозиция ему так или иначе должны были принимать религиозную форму, а сама религия, чем далее, тем более, становилась центром духовного творчества, начинала возглавлять все сферы его деятельности и определять их направленность.
Однако все это в полной мере сказалось лишь впоследствии. При Августе, в той или иной мере удовлетворявшем интересы значительно более широких кругов, чем это делало сенатское правительство конца республики, официальная идеология имела не только многочисленных искренних сторонников, но и выдающихся глашатаев среди поэтов и писателей, сделавших время его правления «золотым веком» культуры империи.
Литературой в то время занимались все не чуждые образования люди начиная с самого императора. Теперь, писал Гораций в «Искусстве поэзии», все горят желанием сочинять стихи, юноши и старцы диктуют стихи даже на пиру, и знающие, и невежды всюду постоянно слагают стихи. Ближайшие друзья и соратники Августа - Меценат и Азиний Поллион - писали сами и собирали вокруг себя литераторов, поощряли их, выдвигали, одаривали. Август принимал их у себя, читал их сочинения ещё до опубликования, давал советы.
Штаерман Е.М., Кризис античной культуры, М., «Наука», 1975 г., с. 79-80.
В 2015 году в частной оливковой роще площадью 10 Га в турецком городе Изнике черные копатели нашли, отрыли и вскрыли древний саркофаг, пробив его крышку. Позднее до него добрались и археологи: саркофаг был извлечён из земли, отправлен в музей и внимательно изучен. Оказалось, что в рельефах на его сторонах запечатлены сцены из "Илиады".
В 2016 году полиция случайно вновь обнаружила в роще следы незаконных раскопок. Вызванные археологи раскопали три украшенных рельефами саркофага и погребальную стелу. Все найденные саркофаги, включая первый, датировали первыми веками нашей эры. Вес их - от двух до семи тонн.
Появилось предположение, что под оливковой рощей расположено античное кладбище. Но поскольку участок принадлежит частным лицам прежде, чем начинать раскопки по всей площади, требовалось выкупить его. В 2017 году министерство культуры и туризма Турции предложило владельцам 500000 турецких лир. Однако те сочли оценку сильно заниженной и обратились в суд. Согласно экспертному заключению, которое получил суд, стоимость участка была определена в 1094000 лир, то есть, в два раза выше.
На месте оливковой рощи планируется провести масштабные раскопки, а затем устроить музей под открытым небом.
В «Илиаде» Гомера постоянно упоминаются два очень важных транспортных средства. Это корабли и колесницы. Корабли выполняют исключительно транспортную функцию. Никаких морских сражений с их участием не происходит. Войско ахейцев именно на кораблях достигает берегов Троады. Причем, сами эти корабли невелики по размерам, что доказывается тем, что стоят они на берегу, подпертые бревнами. Корабли эти Гомер описывает как чернобокие, то есть имеющие смоленый корпус. Посредине судна стоит одна мачта, имеющая один прямой парус и, кроме того, оно приводится в движение еще и веслами. Гребут не рабы, а сами члены экипажа и они же являются воинами.
Реплика «Арго».
Как известно, существует фреска, на которой изображен корабль минойской эпохи. Правда, это время «задолго» до Троянской войны, но технологии тогда развивались медленно. Пример Тура Хейердала оказался и здесь заразительным, так что и здесь за четыре года до Олимпийских Игр в Афинах Морской музей Крита предложил создать копию минойского корабля и возить именно на нем факел с олимпийским огнем. Он же организовал финансирование и, собственно, строительство корабля. Министерство культуры Греции также поддержало инициативу, научную часть проекта решили разработать специалисты местного НИИ «NAUDOMO», что означает в переводе «Институт исследований древнего судостроения и технологий», и работы начались. Тут же собралась и команда энтузиастов во главе с вице-адмиралом Апостолоса Куртиса, которая проанализировала всю доступную информацию о судах XV века до н. э. В нее вошли не только специалисты в области военно-морской истории, но и литературы, географии, компьютерным технологиям, моделисты и опытные реконструкторы.
Судно решили назвать «Миноа» и строить на Крите на старой венецианской верфи. Считается, что гибель минойской цивилизации стала следствием катастрофического извержения вулкана возле современного острова Санторин: весь Крит засыпало пеплом, образовавшаяся после взрыва вулкана гигантская волна, дошла до берегов соседнего с ним Крита и смыла и города, и селения, и она же уничтожила легендарный минойский флот. Оправиться от последствий этого катаклизма уцелевшие минойцы не смогли. Ну, а потом, в начале на Крите, а затем и на других островах ученые нашли следы уникальной минойской цивилизации. Что касается острова Санторин, то здесь археологи нашли множество прекрасных цветных стенных росписей, включавших также и «морские сцены».
Эти фрески были обработаны на компьютере, с помощью которого были созданы компьютерные модели кораблей минойской эпохи. В качестве материала для постройки доступного минойцам, выбрали кипарис, имеющего самую твердую и смолистую древесину. Все технологические процессы и этапы постройки этого минойского корабля постарались предварительно изучить на его компьютерной ЗD-модели. При этом по расчетам, корпусу корабля нужно было придать форму капли, чтобы он испытывал наименьшее сопротивление ветру и волнам. Длина униремы, а именно так греки называли подобные корабли, имевшие всего один ряд весел, без палубы, с прямыми парусами и экипажем из 22 гребцов, должна была составлять 17 м, а ее ширина всего 4 м. Для начала группа опытных моделистов из Морского музея Крита изготовили уменьшенную копию будущего корабля в масштабе 1:5 и тоже из кипарисов, только меньшего размера. А затем команда, вооружившись обоюдоострыми топорами, пилами, ручными сверлами и другими инструментами – копиями археологических находок, принялась за изготовление судна.
Реконструкция ахейского корабля (Тип VI), выполненная Питером Конноли.
Киль его был сделан из ствола кипариса длиной 22 м, с загнутыми вверх форштевнем и ахтерштевнем. Сам корпус «сшили» из досок, уложенных по сторонам от киля и стянутых канатами. Только после этого внутри обшивки поместили шпангоуты, вырезанные из цельных кипарисов, согнутых при помощи воротов и канатов так же, как и киль. Водонепроницаемость корпусу придала обмазка смесью смолы и жира. Кроме того, обшивку покрыли еще и несколькими слоями хорошо просмоленной ткани, и уже через год работы над кораблем были закончены.
Модель торгового судна бронзового века (около 1150 до н.э.), сделанная на основе поднятого со дна моря «корабля из Бодрума».
1 декабря 2003 года он вышел из дока, ему дали имя, освятили и подняли национальный греческий флаг и вымпелы. Оказалось, что такая конструкция судна позволяла ему «дышать» на волнах, а загнутый вверх и скошенный форштевень – с удобством подойти к пологим берегам, где его можно было легко вытащить из воды. Якорь был каменный с тремя отверстиями для привязывания каната и двух рогов из кольев. В самом центре поместили узкие поперечные скамейки для гребцов и дубовую мачту с реем для паруса, сделанного из плотной шерстяной ткани. «Миноа» должна была плыть так же, как плавали и минойские суда: от одного острова к другому, не уходя на большое расстояние от берега, как это делали и древние мореплаватели. Ночевать или пережидать непогоду следовало в портах по пути следования. Команду судна составляли 24 крепких молодых людей, делившихся поровну, чтобы грести по очереди. Скорость на весельном ходу была 2,4 узла, а на веслах и с поднятым парусом – 3,2 узла.
Команду сначала обучили грести, после чего 29 мая 2004 года эта реплика отправилась в плавание, а уже 24 июня прибыла в порт Пирей, где собрались и другие реплики древнегреческих кораблей и где все они вместе приняли участие в олимпийской культурной программе.
«Миноа» в музее в Ханья.
Ну, а после Олимпийских игр его выставили в том же венецианском доке города Ханья, в Музее минойского корабля, и филиале Морского музея Крита, где «Миноа» находится и сегодня.
Затем была построена реплика более позднего и крупного «Арго», в целом также подтвердившего ожидания своих создателей. То есть и этот корабль отличался неплохой мореходностью и хорошо шел как на веслах, так и под парусом. Интересно, что экипаж «Арго» по легенде совпал с количеством людей, которые могли поместиться и работать на этом корабле. Так что, читая Гомера, и зная этот показатель можно попытаться хотя бы примерно подсчитать количество греков, приплывших в Троаду.
Ну, а колесницы они явно привезли с собой, как и лошадей, потом собрали и… отдали своим вождям, которые на них выезжали на поле боя, нагруженные бронзовыми доспехами. Так они сберегали силы, и к тому же имели при себе запас копий для метания и стрел для лука. Бои колесниц, подобные тем, что разыгрывались между хеттами и египтянами здесь места не имели. Уж очень мало было у греков-ахейцев и колесниц, и лошадей, чтобы действовать в отрыве от основных сил своего войска.
Воины на колеснице с дротиками в руках. Изображение на сосуде из Тиринфа.
Что же касается их устройства, то внешне они мало чем отличаются от египетских. По-видимому, это такой «тренд» был в то время. Два колеса с ободами из березы (почему из березы неизвестно, но то, что из березы – точно), легкое ограждение на уровне пояса, дышло для двух лошадей и упряжь, позволявшая их в эту колесницу запрягать – вот и все.
Микенская колесница. Современная реконструкция. (Из книги: Fields N. Bronze age war chariot. Oxford: Osprey (New Vanguard series №119). 2006.)
Правда, ни одна колесница микенского времени до нас не дошла (в отличие от египетских), но зато рисунков дошло предостаточно, так что так оно, скорее всего, и есть.
Колесничий и воин в шлемах из кабаньих клыков, реконструкция фрески из Пилоса XIII в. до н.э.
PRINCEPS ET DOMINUS: К вопросу об эволюции принципата в начале позднеантичной эпохи.
Вероятно, в античности различие между понятиями princeps и dominus не имело столь абсолютного характера, который придала ему современная наука. Различаясь одной стороной своего содержания, эти понятия соприкасались другой. Сочетание этих понятий в обыденной и официальной речи показывает, что политическая мысль римлян постоянно стояла перед дилеммой, считать императора принцепсом или господином. В каждое из понятий вкладывалось определенное содержание. Принцепс ассоциировался с первым гражданином, хотя бы в теории подконтрольным сенату. Dominus возвышался над гражданским коллективом, не отделяясь, впрочем, от него. Эта дилемма имела достаточно определенные социальные и юридические основания.
До издания эдикта Каракаллы 212 г. сравнительно ограниченный коллектив римских граждан противостоял провинциалам и рабам. Римские граждане господствовали над ними. Даже если считать вслед за Е. М. Штаерман, что гражданский коллектив как социальная реальность утратил смысл при империи, как идеологическое и юридическое сообщество он продолжал оставаться реальностью. Император вынужденно выступал предводителем (princeps) этого господствующего класса. Объективно он находился в двойственном положении. В качестве принцепса он был лидером, вождем гражданского коллектива. В качестве императора он выступал правителем всего населения империи. Задачи, решавшиеся правителем и вождем, не всегда совпадали. Императоры, ориентировавшиеся на гражданский коллектив, оставили о себе хорошую память. Другие пытались или были вынуждены обстоятельствами решать общеимперские задачи, ущемлявшие интересы привилегированного класса граждан. Они рассматривались как тираны. Любые попытки императора возвыситься не только над подданными, но и над гражданами должны были встречать противодействие. Органом такой объективно обусловленной оппозиции был сенат. Он выступал оплотом гражданских традиций. Их можно назвать республиканскими. Ведь уже Сенека считал, что принцепс — это тот, в кого обратилась республика (in quem se res publica convertit). Республика в данном контексте это только римские граждане. «Плохими» императорами становились те, кто пытался относиться к подданным — перегринам как к гражданам (Клавдий, Нерон) или к гражданам как к подданным (Калигула, Домициан). Сенат объективно выступал блюстителем грани между гражданами и перегринами.
Роль и влияние сената не уменьшались ни в I, ни во II вв. даже после создания императорского аппарата из отпущенников и рабов. Раздача гражданских прав провинциалам не изменила соотношения сил в пользу принцепса. Чтобы уравновесить влияние сената, Антонины противопоставили гражданским магистратурам аппарат из всадников. Это позволило Коммоду, а затем Северам возвыситься над сенатом, но лишило их поддержки гражданской традиции. Результатом была вынужденная опора на армию. Однако она не давала устойчивой социальной основы. Вероятно, с целью ее обеспечить и было даровано римское гражданство провинциалам в правление Каракаллы.
Независимо от реального общественного значения этого акта, эдикт 212 г. был важным юридическим рубежом в развитии империи. Гражданский коллектив многократно увеличил свои размеры, что привело ко смещению акцентов в социальной структуре. Прежде граждане были окружены массой рабов, перегринов, дедитициев и, в отдалении, варваров. Теперь же рабы, перегрины и дедитиции составили меньшинство в окружении граждан. Это изменение социальной основы послужило причиной кризисных явлений в римском обществе III века. В течение нескольких поколений вырабатывались формы, в которых новые граждане могли бы приобщиться к римскому гражданскому праву.
Оставаясь первым гражданином разросшегося гражданского коллектива, принцепс существенно изменил свое положение по отношению к подданным. Он перестал быть вождем класса граждан, господствовавшего над массой подданных перегринов. Потребность в прежней сплоченности и, следовательно, правовой однородности гражданского коллектива была утрачена. Ранее она была обусловлена его относительно малыми размерами и привилегированным положением. Поэтому установление политической стабильности при Диоклетиане повлекло за собой более жесткое, чем прежде, расслоение гражданства. Но формально предоставление римского гражданства перегринам как будто создавало предпосылку для однородности юридического поля. Принцепс юридически становился первым гражданином orbis Romani или mundo princeps, по выражению Сидония Аполлинария. Фигура принцепса приобретала значение символа ускользавшего единства гражданства. Переставая быть первым гражданином в общественной жизни, принцепс сохранял этот свой статус в политической теории. В качестве объединяющего начала он сконцентрировал в своих руках те верховные полномочия и права, которые прежде принадлежали гражданскому коллективу. В позднеантичную эпоху именно в императоре воплощалось единство империи.
Став как бы формальным представителем всего населения империи, принцепс только теперь получил законное право на титул dominus. Это понятие следует рассматривать не как абстрактный символ господства, а в соответствии с римскими социально-юридическими представлениями. Юридически понятие dominus связано с термином dominium, которым обозначалась одна из сторон римского представления о власти (potestas). Поэтому dominus — это в большей степени характеристика права, а не лица. По определению Ульпиана, domini appellatione continetur, qui habet proprietatem. Изначально понятие dominus возникло в области семейного права. Право dominium в семье имел только pater familias. Поэтому, строго говоря, только pater familias мог претендовать на титул dominus. Однако этот термин обозначал не качество (статус) лица, а его право собственности. Поэтому с развитием отношений собственности он стал применяться более широко. В определенных случаях им могли обозначаться даже лица, находившиеся in potestate. Это создавало предпосылку для его использования в переносном значении: вежливом обращении, обозначении дистанции в отношениях выше и нижестоящих.
Использование таких понятий как pater и dominus в социально-политической терминологии всегда таило в себе определенную двойственность. С одной стороны, они подчеркивали авторитет высшего магистрата и уважение к нему. В этом смысле, видимо, следует понимать Сенеку, сравнивавшего республику с огромной фамилией во главе с отцом-принцепсом (De clement. I, 1—7). Также и Плиний (Paneg. 9; 21), сравнивая власть принцепса с отеческой, не имел в виду ничего большего. Однако, с другой стороны, использование этих терминов в официальном языке могло поднять их до правового уровня и, следовательно, давало право их носителю претендовать на dominium et potestas над всем, входящим в государство. Один imperium не давал принцепсу такой власти (CJ. VI, 23, 3—232). В III в. стало утверждаться именно такое сочетание его прав и власти. Дион Кассий (53, 18, 3) говорил об императорах, что «прозвище «отца» дает им подобие власти, которой когда-то обладали отцы по отношению к детям». Юристы этой эпохи узаконили это представление, подняв его до юридического уровня. Поэтому отпуск раба императором стал отличаться от манумиссии, произведенной частным гражданином. Lex Augusti, которым он делал раба свободным, фактически был равен domini (patria) potestas. При этом, несмотря на власть собственника, и отец семейства, и принцепс были частью каждый своего коллектива, соответственно семейного и гражданского. Не случайно глава семьи иногда именовался princeps familiae. Эта нерасчлененность коллектива и его главы стала составной частью римской идеологии императорской власти.
Основным богатством и средством производства у римлян была земля. Она считалась собственностью всего народа, который передоверял часть ее отдельным гражданам, оставляя за собой право контроля19. В эпоху ранней империи провинциальные земли считались собственностью (dominium) римского народа и императора. В качестве собственника император выступал представителем populus Romanus. До III в. все земли империи делились на подвластные императору (патримониальные, домениальные, фискальные и др.) и непосредственно народу, то есть гражданскому коллективу. Последние находились в ведении городских общин. От имени populus Romanus распределение земли осуществлялось императором. Но когда принцепс начинал воспринимать эту свою функцию как право и, основываясь на нем, вмешиваться в отношения собственности среди граждан, прибегая к конфискациям, это воспринималось обществом как проявление тираничности и деспотизма. В III—IV вв. в качестве представителя римского народа, которым теперь стало все население империи, принцепс приобрел право контроля и над городскими землями. Он как будто превращался во владыку всей земли в империи, подобие архаического сакрального царя, персонифицировавшего весь народ. Такого царя, вероятно, имел в виду Сенека, говоря, ad reges enim potestas omnium pertinet, ad singulos proprietas (Seneca De benef. VII, 4—6). Но в эпоху Сенеки и Плиния было очевидно, что хороший царь владел всем благодаря империю, а отдельные лица — доминию. Античная форма собственности предусматривала двойной контроль за собственностью: номинальный, в качестве суверена, со стороны государства и юридический — частного собственника или владельца. В эпоху ранней империи принцепс выступал в роли орудия воли гражданского коллектива, контролируя от имени populus Romanus земельные ресурсы. Поэтому, обращаясь к Траяну, Плиний указывал, что «власть принцепса больше, чем власть собственника» (Paneg. 50). Официально приняв титул dominus, принцепс заместил собой гражданский коллектив в качестве верховного контролера за собственностью. После Диоклетиана императоры уже могли прибегать к перераспределению собственности в политических целях, то отбирая земли у городов, то возвращая их им.
Право собственности является центральным, основополагающим среди других прав. Поэтому его перенос на принцепса дал ему в руки практически неограниченные правовые полномочия. Ко времени, непосредственно следующему за изданием Constitutio Antoniniana, принадлежит известное определение Ульпиана: Quod principi placuit, legis habet vigorem, utpote quum lege regia, quae de imperio eius lata est, populus ei et in eum omne suum imperium et potestatem conferat. Прежде право издания законов (leges) принадлежало только populus Romanus. Ни один коллегиальный орган, включая сенат, не мог претендовать на это право. Вскоре после установления империи законодательная деятельность народных собраний прекратилась. Leges временно исчезли. Законодательство вылилось в другие формы. На роль законодательного учреждения стал претендовать сенат, а его сенатусконсульты начали уподобляться законам. Однако теоретически это было сомнительно и Гай считал, что сенатские решения имели силу только «как бы закона» (legis vicem). Но фактически складывалось положение, что, говоря словами Ульпиана, non ambigitur senatum iuus facere posse. Постепенно инициатива сенатских постановлений сосредоточивалась в руках принцепса. Его предложения (orationes) вносились в сенат на утверждение. Обычно оно носило формальный характер и с течением времени сами orationes превращались в источник права. В то же время собственные constitutiones principum поначалу не имели силы закона. Edicta et mandata рассматривались как административные распоряжения магистрата, черпавшие силу в его imperium. Поэтому они формально теряли ее со смертью императора. Rescripta et decreta рассматривались как толкование действующего права, поэтому были независимы от смены императоров. Уже при Адриане императорские конституции стали принимать силу legis viccem. Юристы выводили ее из lex de imperio, которым вручалась власть императору. На этом основании постепенно развивалось представление, что императорские указы создают не ius honorarium, а настоящие законы — ius civile. Персонифицировав собой единство гражданского коллектива, принцепс оказался облечен этим правом вместо народа. Естественно, что после Диоклетиана законодательная власть сосредоточилась исключительно в руках императора. Единственной формой законотворчества стали императорские конституции. Orationes превращаются в простое сообщение сенату воли принцепса. Таким образом, в руках принцепса оказался не только imperium, но и summa potestate, прежде принадлежавшая народу. Наличие двух (или более) Августов не противоречило идее домината. Ведь domini appellatione etiam pro parte dominum contineri, dicendum est.
Ульпиан не случайно назвал lex de imperio principis царским законом (lege regia). Сопоставление царя, заботящегося о народе подобно отцу, и первого гражданина лежало у истоков принципата. Цезарь (как бы ни сомневались в этом), очевидно, претендовал на традиционную царскую власть. Согласно Диону Кассию (53, 16, 4—8), вопрос о царской власти обсуждался и в начале единоличного правления Августа. Последний первоначально претендовал на титул Ромула, но затем уступил его в обмен на множество почестей. Однако установленный им принципат имел тенденцию постоянно тяготеть к царской власти. Жанр императорских биографий дает массу примеров этого26. Ромул и Нума в них не менее часто выступают этико-политическим образцом, чем Деций Мус или Корнелий Сципион. Само избрание императоров перекликается с избранием царей, а перерыв между правлениями и в III в. именовался междуцарствием.
Царь в эпоху античной архаики, на которую ориентировались римские представления о нем, был не менее подконтролен обычаям и общественным нормам, чем республиканский магистрат. Различие состояло в том, что магистрат был в большей степени подконтролен сенату, а царь — народу, получая от него право своевольно трактовать благо народа, отчитываясь перед богами. Использование этого права Тарквинием Супербом, по словам Цицерона, превратило его из царя в dominus, «ибо dominus — это тот, кого греки называют тираном, а царем называют того, кто подобно отцу заботится о народе». Отделение dominus от царя в данном контексте отвечало интересам сената и в конце царской эпохи, и во времена Цицерона. На самом же деле princeps, dominus, pater, rex были уживавшимися между собой характеристиками правителя, отмечавшими разные стороны его положения. Понятие rex отражало его изначальный сакральный статус.
Сакральность власти принцепса неоднозначно оценивается современными исследователями. Считается, что императоры не могли быть признаны настоящими богами. Понятия divus и deus не совпадали, а императорский культ отличался от культа Юпитера и других богов. Поэтому культ императора имел больше идеологическое, чем религиозное значение, связывая воедино граждан и перегринов (Pax Romana). Однако фигура сакрального царя, служившая образцом сакральности принцепса, также отличалась от небесных богов. Царь рассматривался более как Герой — сын бога и посредник между богами и людьми. Поэтому у Антонинов и в III в. был столь популярен культ Геракла — сына Юпитера, объединявшего греческую и римскую мифологические системы. В римской политической идеологии концепция царской власти претерпела рационалистическое осмысление еще в республиканскую эпоху. Обожествлялись только умершие императоры. Первый гражданин с магистратскими полномочиями, не имевший статуса dominus, не мог претендовать на роль живого бога. Пытавшиеся объявить себя богом Калигула, Домициан, Коммод рассматривались как «дурные императоры». Обожествление умершего принцепса находило аналогию в легендарной смерти Ромула и превращении его в Квирина. Утвердившийся при Антонинах обычай усыновления императором преемника позволял последнему править в качестве сына бога. Это уравнивало nomen Antoninus с Augustus. Элий Лампридий отмечал даже, что «Антонины стояли у нас выше богов».
Однако практически зачастую видели богов даже в тех императорах, которые старательно подчеркивали свою верность гражданским традициям. Идея архаического сакрального царя, от качеств которого зависело благополучие его народа, была близка провинциальному населению, значение которого в общественной жизни империи повысилось с начала III в. Вбиравшая в себя сакральные прилагательные (divus, pius, felix), титулатура императоров стала обрастать ими более целенаправленно. Все, связанное с императором, приобретало божественный (divinus) и сакральный (sacer) характер. Оформлялась особая атрибутика, окружавшая принцепса. В течение трех веков верные гражданским добродетелям принцепсы отказывались от шелковых одежд. В то же время «дурные» императоры почему-то особенно увлекались шелком. Гелиогабал пытался ввести adoratio, а Галлиен старательно изображал из себя «царя растительности». В III в. обычным для императоров становится эпитет invictus, которым, согласно Диону Хрисостому, могли именоваться только боги. Галлиеном вводился прижизненный культ Гения императора. Уже Ульпиан называл преступление, состоявшее в оскорблении величества, близким к святотатству. Сформировавшиеся ко времени Диоклетиана придворные обычаи представляли императора tamquam praesens et corporalis deus. Поэтому он «первым из всех… позволил открыто называть себя господином, поклоняться себе и обращаться к себе как к богу». Однако официально принцепс считался сыном бога — Jovius, Herculius, Apollonius.
Для римлян возвышение принцепса до уровня божества не было следствием стремления к самовластию. В таком качестве он мог принести больше пользы гражданам. Синезий писал: «Признаком государя мы считаем его благодеяния, благотворительность в раздаче благ и милостей и другие присущие также и богу качества…». Равнявшие себя с богами Галлиен и Диоклетиан проводили реформы с явно реставраторской направленностью. Мероприятия Диоклетиана были проникнуты античной ментальностью, стремившейся перенести формы гражданского общежития на население империи. Собственное поведение Диоклетиана напоминает поведение Суллы: опора на армию — восстановление порядка — проведение реформ — восстановление прежнего типа общественных отношений — сложение полномочий. Форма тетрархии явно была навеяна комплексом республиканских магистратур с империем: августы соответствовали консулам, а цезари — преторам.
Голодный барсук раскопал самую большую коллекцию римских монет.
Голодный барсук раскопал самую большую коллекцию римских монет, когда-либо обнаруженную в северной Испании. Клад был обнаружен недалеко от логова животного в муниципалитете Градо, Астурия, передает BBC.
Считается, что животное обнаружило сокровище, когда искало пищу. Сильный снегопад затронул регион, когда в прошлом году обрушился ураган Филомена.
В отчаянной попытке найти немного еды животное, которое, по мнению исследователей, может быть барсуком, прорыло небольшую щель рядом со своим убежищем. Но он не нашел применения старым монетам и бросил некоторые из них перед своим логовом.
209 фрагментов были обнаружены двумя археологами, когда они вместе с местным жителем отправились в пещеру Ла-Куэста. Коллекция необработанных монет оказалась «исключительной находкой», датируемой между 3 и 5 веками нашей эры.
Считается, что монеты были отчеканены в таких отдаленных местах, как Константинополь и Салоники.
Исследователи добавили, что на сегодняшний день это самая большая сокровищница римских монет, найденная в пещере на севере Испании.
Мантическое искусство, или дивинация, играло важную роль в жизни античного общества. Ремесло предсказателя было столь же распространенным и привычным, как ремесло кормчего, гончара, полководца и скульптора. Божественный совет, или благословение, были необходимы для решения вопросов, касающихся государственного правления и суеверий обыденной жизни, войны и мира и вывода колоний, избавления от разных несчастий и бедствий и воздвижения новых святилищ богов. Поэтому и виды мантического искусства, т.е. способы, при помощи которых люди пытались узнать волю божества и получить часть божественного, нередко запретного знания, были самыми разнообразными.
Detail of Apulian Crater with Two Figures
В трактате "О Дивинации" Цицерон предлагает классификацию видов мантического искусства, оказывающуюся актуальной и при современном подходе. Он утверждает, что существуют два основных рода дивинации: искусственная (artificiosa) дивинация (всевозможные виды гаданий: по птицам, по внутренностям жертвенных животных, по дыму сжигаемой жертвы, по воде, по ситу, по огню и др.) и естественная (naturalis) дивинация (сновидения, прорицания оракулов и изречения пророков). Однако более детального описания каждого вида мантического искусства в соответствии со свойственными лишь ему особенностями и закономерностями Цицерон не дает.
В настоящее время широко распространено суждение о двусмысленности античных оракулов. Эпитеты "темный" и "двусмысленный" стали настолько привычными определениями для прорицаний Пифии, что постоянно употребляются при слове "оракул", причем без всякой на то необходимости. Возникает вопрос: "Были ли изречения Дельфийского и других оракулов темными и непонятными в действительности?" — Материал "Истории" Геродота убеждает нас в обратном: лишь 7 из более чем 80 оракулов, изложенных или упомянутых Геродотом, являются темными или двусмысленными. Тогда попытаемся понять, от чего зависела степень ясности и однозначности прорицаний оракула.
Relief from the Temple of Hercules Ancient Roman marble relief from the Republican period which was found near the Temple of Hercules at Ostia, Italy. The scene on the right appears to show a statue of Hercules being dredged up from the sea in a fishing net, while the central scene shows Hercules handinga tablet with an oracle to a boy. The thirs scene could possibly relate to the interpretation of the oracle.
При подобном рассмотрении оракульных контекстов из "Истории" Геродота было установлено, что существовала вполне определенная взаимосвязь и взаимозависимость между формой и смыслом вопроса, с которым обращались в святилище, и содержанием ответа. Вопрос мог быть общим или альтернативным типа "Что делать?" или "Делать это или нет?". В корпусе Геродота насчитывается 66 оракульных контекстов, где подробно изложена вся ситуация и, следовательно, известно, был ли задан вопрос, и если был, то о чем спрашивали божество.
Как правило, вопрос затрагивал лишь настоящее положение дел, т.е.встревоженные какой-либо проблемой или нуждающиеся в божественном благословении люди приходили в святилище посоветоваться, как им поступить, или узнать, какой из двух, на их взгляд, возможных вариантов действия кажется богу более предпочтительным. Например, в Эпидавре земля не давала плодов, и когда эпидаврийцы вопросили оракул об этой беде, Пифия повелела им воздвигнуть кумиры Далии и Авксении и добавила, что это послужит им ко благу. Таким образом, на конкретный общий вопрос о настоящих событиях (а подобных контекстов в корпусе Геродота насчитывается 28) дается ясный и вполне понятный ответ.
Если же спрашивающий, уже зная, что ему хочется или нужно сделать, обращался в святилище с альтернативным вопросом, то божество, поставленное перед выбором из двух определенных людьми вариантов, отвечало "да" или"нет", не выходя за рамки вопроса, но, как правило, поясняя, чем вызвано такое решение (12 случаев). Так, после того как Мильтиад снял осаду с Пароса, жители острова отправили послов в Дельфы вопросить оракул, казнить ли служку богинь по имени Тимо за то, что она открыла врагам способ захватить родной город и показала Мильтиаду священные предметы, которые не подобает видеть ни одному мужчине. Пифия же не позволила им это сделать, сказав, что Тимо невиновна, а поскольку Мильтиаду суждена плохая кончина, то ему явился призрак служки и склонил его на путь бедствий.
Однако если человек обращался в святилище с глупым вопросом или просил благословения на нечестивый поступок, то уже за один только этот вопрос он неминуемо был наказан. Так, спартанец Главк, желая оставить себе вверенные ему на хранение деньги, вопросил оракула в Дельфах, присвоить ли ему деньги ложной клятвой, и получил в ответ следующее прорицание:
Сын Эпикида, о Главк: сейчас тебе больше корысти Клятвою верх одержать, вероломной, и деньги присвоить. Ну же, клянись, ибо смерть ожидает и верного клятве. Впрочем, у клятвы есть сын, хотя безымянный, безрукий, Он и безногий, но быстро настигнет тебя, покуда не вырвет С корнем весь дом твой и род не погубит, А доброклятвенный муж и потомство оставит благое
Как бы разрешая дать ложную клятву, Аполлон угрожал Главку гибелью всего его рода, что было для древнего грека одним из самых страшных несчастий, причем, несомненно, Главк узнал в последней строфе полученного прорицания стих из поэмы Гесиода "Труды и дни" и вспомнил смысл всего контекста, где находится этот стих:
Кто ж в показаньях с намереньем лжет и неправо клянется, Тот, справедливость разя, самого себя ранит жестоко. Жалким, ничтожным у мужа такого бывает потомство; А доброклятвенный муж и потомство оставит хороших
В результате этого страшная угроза с новой силой повторилась в сознании Главка. Испуганный, он стал просить у бога прощения за свою дерзость, но Пифия ответила ему, что испытывать бога и совершить то, каковое он собирался сделать (т.е. принести ложную клятву), имеет равную силу. И хотя Главк сразу же по возвращению из святилища отдал милетцам их деньги, он был наказан за свой нечестивый вопрос. Геродот сообщает, что уже в его время не осталось ни потомства Главка, ни его дома, все было вырвано с корнем.
Apollo with the Delphic Oracle 2nd сentury AD
Таким образом, из 66 рассматриваемых контекстов 40 оракулов были даны в ответ на вопросы о настоящем. Подобные же вопросы встречаются и в эпиграфических памятниках. В монографии "Оракул как литературный прием у Геродота" Р. Крайе пишет, что, хотя вопросы в святилище задавали устно, сохранилось несколько надписей на камнях эллинистического времени: 7 сообщают вопрос и 10 содержат ответы, написанные гекзаметром, а 11 — прозой. Но при этом среди них нет ни одного вопроса о будущем.
Геродот рассказывает о 10 случаях, когда пришедшие в святилище люди хотели получить предсказание о своем будущем. Три из этих прорицаний можно назвать оракулами городов. Испуганные надвигающимися врагами (будь то персы или воинственные соседи), жители города обращаются в святилище. Понимая, что знание будущего является запретным божественным знанием, что лишь сам бог по своей воле открывает людям частицы этого знания, что, спрашивая о будущем, можно навлечь на себя огромные беды, люди, перед лицом нависающей опасности, прося бога о помощи, вынужденные затрагивать вопрос о будущем, стараются сделать это как можно мягче, даже не пользуясь формой вопроса.
"Владыка! Изреки нам нечто лучшее о нашей родине ради этих оливковых ветвей, которые мы принесли. Иначе мы не уйдем из святилища, но пребудем здесь до конца наших дней", —так строят свою речь афиняне, чтобы наиболее корректно спросить о том, что ждет их город.
Но как бы скромно ни был поставлен вопрос о будущем, полной ясности в ответе не будет. Здесь следует ввести термин "оракул-намек". Отвечая афинянам, Пифия произносит знаменитый оракул о деревянной стене:
"Не может Паллада умилостивить Олимпийцев Зевса, хотя и умоляет его многими речами и мудрыми советами. А тебе я снова изреку это несокрушимое слово. Ибо хотя будет взято все остальное, сколькое простирается между горой Кекропа и сокровенными ущельями божественного Киферона, деревянную стену дает широкогремящий Зевс Тритогенее, единственную, неразрушимую, которая поможет и тебе, и твоим детям. И ты, спокойный, не жди ни конницы, ни огромного пешего войска, идущего с материка, но отступай, повернувшись спиной; поистине, некогда ты еще встретишься с врагом в битве. О божественный Саламин, ты погубишь детей, женщин, вероятно, или во время посева Деметры, или во время жатвы".
Во всех рассматриваемых случаях оракул-намек всегда понимается правильно, так и афиняне после долгих раздумий приходят к правильному решению: деревянная стена — это корабли, и противостоять персам они должны в морском сражении возле Саламина.
Sculpture of Nike from the Temple of Apollo in Delphi, Greece ca. 510BC
Как уже было отмечено, альтернативный вопрос всегда конкретнее, чем общий, и поэтому, используя его в качестве формы вопроса о будущем, спрашивающий неминуемо вторгается в область запретного. В корпусе Геродота насчитывается 7 подобных вопросов о будущем, но ни один из них не был вызван необходимостью или тяжестью сложившейся ситуации, все они заданы фактически из праздного любопытства, и поэтому оракулы-намеки, полученные в ответ, ввергают спрашивающего в различные несчастья и даже приводят его к смерти. Так, на вопрос спартанцев, могут ли они завоевать всю Аркадскую землю, Пифия ответила:
Просишь Аркадию всю? Но не дам тебе: многого хочешь! Желудоядцев-мужей обитает в Аркадии много, Кои стоят на пути. Но похода все ж не возбраняю. Дам лишь Тегею тебе, что ногами истоптана в пляске, Чтобы плясать и поля ее тучные мерить веревкой.
Ὁ σχοῖνος (веревка) обозначает как веревку, которой отмеривали вновь покоренную землю для раздачи гражданам, так и веревку, которой отмеривали землю, назначенную рабам для обработки. Спартанцы, уверенные в своей победе, пошли войной на Тегею, взяв с собой оковы, твердо рассчитывая обратить тегейцев в рабство, но потерпели поражение, и на попавших в плен были наложены те самые оковы, которые они принесли с собой.
The oracle's balcony in the Temple of Apollo, in Didyma, Turkey
Три других оракула изначально были расценены как темные и не поддающиеся истолкованию. Интересно, что если смысл такого прорицания все же, в силу разных причин, становился понятным, то предотвратить предопределенного роком никому не удавалось. В изречениях рассматриваемого типа обычно дается совет остерегаться того-то и того-то, но приравнявший себя к богу человек, хотя и получил частицу высшего запретного знания, не в состоянии воспользоваться полученным оракулом и, понимая или не понимая, что он делает, попадает именно в ту ситуацию, которая была ему предсказана, как это было, например, с сифнийцами, спросившими Аполлона, долго ли продлится их благоденствие, и получившими следующий ответ:
Лишь когда белизной пританей засияет сифнийский И когда белой оградой оденется рынок, тогда-то Благоразумный, засады древесной, багряного вестника бойся.
В то время у сифнийцев рыночная площадь и пританей уже были украшены паросским мрамором, однако они не поняли изречения и тогда, когда паросцы на деревянных кораблях, окрашенных суриком в красный цвет, встали на якорь у их острова и отправили послов с требованием ссудить им 10 талантов. Сифнийцы отказались, и их остров был опустошен, войско разбито, а в качестве выкупа уплачено 100 талантов.
The ruined columns in the oracle's balcony room of the Temple of Apollo, in Didyma, Turkey
Интересным подтверждением того, что существует прямая зависимость между формой и смыслом вопроса и содержанием ответа, являются оракулы-загадки которых, правда, в корпусе Геродота всего два. В противоположность простой загадке, которая описывает всех лиц определенного рода (человек в загадке Сфинкса), оракул-загадка всегда обозначает отдельное лицо или группу лиц; в отличие от оракула-намека загадка имеет всего одно решение и была настолько сложна, что если решение забыто, восстановить его невозможно. Оскорбленный одиннадцатью царями Псамметих спрашивает оракул Латоны в городе Буто, как ему отомстить (общий вопрос о настоящем), и получает ответ, что отмщение придет с моря, когда появятся медные мужи. А Крезу, спросившему, будет ли продолжительной его власть (альтернативный вопрос о будущем). Пифия возвестила следующее:
Коль над мидянами мул царем когда-либо станет, Ты, нежноногий лидиец, к обильному галькою Герму Тут-то бежать торопись, не стыдясь малодушным казаться
И Псамметих, и Крез считают, что изреченное оракулом не исполнимо, так как медные люди не существуют, а мул не может быть царем у людей, и поэтому не особенно задумываются над смыслом прорицания. Когда же предреченное сбывается, Псамметих получает возможность наказать своих гонителей, а Крез теряет царство и лишь благодаря помощи Аполлона остается в живых. Таким образом, сравнивая два контекста, мы видим, что тип вопроса и его содержание определяют не только степень ясности ответа, но и то, насколько важно для спрашивающего отгадать загадку божества, что сделать, как правило, не под силу смертному. Псамметих мог и не отгадывать загадку, а люди в медных доспехах все равно пришли; Крез же, невольно приравняв себя к богу, не смог понять изреченного и был наказан за свою дерзость.
Temple of Apollo in Delphi, Greece
Конечно, было бы неверно думать, что все несчастья, выпавшие на долю Креза, были вызваны двумя его конкретными вопросами о будущем, заданными без всякой необходимости (рассмотренный оракул-загадка и знаменитое прорицание: "Крез, перейдя Галис, разрушит великое царство", — которое было дано Крезу в ответ на вопрос, выступать ли ему в поход на персов и искать ли для этого союзников).
Weathered Doric columns stand in the ruins of the Temple of Apollo at Delphi. The temple dates from the fourth century B.C.
Крез был пятым потомком Гигеса, овладевшего царством после убийства Кандавла. Дельфийский оракул возвестил лидийцам, что Гигес может царствовать безнаказанно, а возмездие падет на его пятого потомка, тем самым Крез должен был искупить преступление предка, ведь предопределенной судьбы, как впоследствии объяснил Крезу сам Аполлон, не может избежать даже бог). Однако если бы Крез правильно понял полученные оракулы, т.е. то, что, перейдя Галис, он разрушит свое собственное царство и что мулом Аполлон назвал Кира, мать которого была дочерью мидийского царя Астиага, а отец — подвластный мидянам перс, то, возможно, предреченное возмездие не имело бы для него столь страшного и мучительного размаха.
Таким образом, темное или двусмысленное прорицание давалось лишь в ответ на вопрос о будущем, заданный без всякой на то необходимости, а подобные вопросы были крайне редкими в античной оракульной практике.
View of the Tholos of the Sanctuary of Athena at Delphi 4th century BC
Однако прорицание божества не всегда строго следовало за вопросом и могло выйти за его рамки. В 13 оракулах из геродотовского корпуса Пифия или игнорирует, по крайней мере внешне, заданный вопрос и дает такое прорицание, какое в этот момент важнее для божества, или опережает вошедшего в святилище и прорицает без всякого вопроса, а такой оракул, данный по воле и инициативе самого Аполлона, мог возвещать будущее без всяких намеков, двусмысленностей и загадок 7. Так, Батта, вопросившего оракул о своей заикающейся речи, Пифия посылает основать колонию в Ливию.
The Athenian Treasury at Delphi
Следуя Геродоту, более ничего не сообщающему о речи Батта, можно предположить, что Аполлон оставил без внимания его просьбу о помощи.
Но у Пиндара сказано: "И от него (т.е. от Батта) в страхе бежали тяжело рычащие львы, когда он обратился к ним с заморским словом, ибо архагет Аполлон предал зверей ужасному страху, чтобы исполнить свои пророчества повелителю Кирены" .
А Павсаний пишет, что когда Батт-заика основал Кирену, он исцелился там от своего недостатка голоса следующим образом: обходя Киренайскую область в ее отдаленных местах, он увидел льва, и страх при его виде заставил его закричать громко и ясно. Тем самым, повелевая Батту основать колонию в Ливии, Аполлон отправил его в те места, где ему было суждено исцелиться от своего недуга, хотя сам Батт пытался возразить богу, говоря, что он пришел вопросить о своей речи, а бог, приказывая отправиться в Ливию, возвещает невозможное. В ответ на этот довод Пифия повторила данное прорицание.
Temple of Apollo Ruins in Delphi
К этой же группе оракулов следует отнести и прорицание Кипселу:
Счастлив сей муж, что ныне в чертог мой вступает, Эетинов Кипсел, царь славного града Коринфа, Будет все же он сам и дети его, но не внуки.
В заключение хочется отметить и тот факт, что риторическая организация вопроса совершенно теряет свое значение в тех трех случаях, когда от божества требуют разъяснения уже изреченных ранее прорицаний, т.е. бог должен сам себя защитить. Самый длинный оракул в корпусе Геродота — оракул-апология Крезу, хотя посланники бывшего лидийского царя, возложив его оковы на пороге святилища, задали Аполлону два альтернативных вопроса: не стыдно ли было богу прорицаниями побуждать Креза отправиться войной на персов, чтобы сокрушить мощь Кира, от чего получились такие победные дары, и в обычае ли у эллинских богов проявлять неблагодарность.
Эпоха Самнитских войн является переломной в истории Рима, которому впервые пришлось столкнуться с равным соперником. Первая война была лишь пробой сил. Во второй противники сошлись не на жизнь, а на смерть. Римляне не раз терпели поражение, но и сами наносили врагу удары страшной силы. Даже заключив было мир, враги быстро поняли, что не могут выносить друг друга. Вскоре вспыхнула третья война. Она-то и должна была стать решающим столкновением.
Возобновление войны
Предлогом для начала Третьей Самнитской войны послужили попытки самнитов привлечь к союзу родственных им луканов. В начале предыдущей войны луканы ненадолго объявили себя римскими союзниками, однако активной роли в боевых действиях не сыграли и позже перешли на другую сторону — вероятно, под влиянием Тарента. Пока самниты были связаны войной с Римом, их сородичи вновь усилили натиск на греческие города южной части Италии. Тарент обратился за помощью к спартанскому военачальнику Клеониму, который в 303 году до н.э. нанёс луканам поражение. Вероятно, именно в это время Самнитская лига попыталась навязать им своё покровительство. Это предложение было отвергнуто, послы вернулись домой с пустыми руками, и тогда самниты решили действовать силой.
Театр действий Третьей Самнитской войны.
Луканы вспомнили о своей старой дружбе с Римом и в начале 298 года до н.э. обратились за помощью к сенату. Опасаясь усиления самнитов в случае их успеха, сенат согласился возобновить прежний союз. Фециалы отправились в Самний, чтобы приказать самнитам покинуть Луканию. Когда те отвергли эти требования, Рим объявил им войну.
Консулы 298 года до н.э. Гней Фульвий Центумал и Луций Корнелий Сципион Барбат силой изгнали самнитов из Лукании и совершили набег на юг Самния. Эпитафия на саркофаге Сципиона Барбата сообщает, что он захватил Таурасию (вероятно, в долине Таммаро в современной провинции Беневенто) и Кисавну (местоположение неизвестно) в Самнии, покорил всю Луканию и взял у луканов заложников. Эта информация значительно расходится с данными Ливия, который утверждал, что Сципион Барбат в это время воевал в Этрурии, а военные действия в Самнии приписывал его коллеге Фульвию Центумалу. Этот случай лишний раз показывает сложность проблемы распределения полномочий между консулами и наличие ряда параллельных версий истории рассматриваемых событий.
Саркофаг Луция Корнелия Сципиона Барбата с латинской эпитафией. Был найден в гробнице Сципионов на Аппиевой дороге. Ныне экспонируется в музее Ватикана.
Кампания 297 года до н.э.
Консулами на 297 год до н.э. римляне избрали двух самых опытных военачальников: Квинта Фабия Руллиана и Публия Деция Муса. Один из них должен был продолжать войну в Этрурии, а другому предназначался самнитский фронт. Однако этруски в это время не вели активных военных действий и вообще, как докладывали лазутчики, подумывали о мире, поэтому оба консула со своими армиями атаковали Самний.
Фабий начал путь из Соры, а затем двинулся к Тиферну. Самниты устроили на его пути засаду в узкой долине, но её своевременно обнаружили римские патрули. Узнав, что противник рядом, консул выстроил своё войско к бою. Самниты поняли, что раскрыты, и спустились с вершины на равнину. Исход упорной битвы решила атака римских гастатов, которым удалось обойти врага с тыла. Тем временем Деций продвинулся с территории сидицинов в окрестности Малевента и здесь перехватил и разбил армию апулийцев, которые направлялись на помощь самнитам. Причины враждебности апулийцев остаются без объяснения. Возможно, их решение было спровоцировано прошлогодними действиями Сципиона Барбата в Лукании. Как бы то ни было, успех одного консула сделал возможной победу другого. Следующие четыре месяца обе римские армии опустошали сельские районы Самния. Деций зимовал на вражеской территории, а с наступлением весны захватил города Мурганцию, Ромулею и Ферентин. Фабий весной отправился со своими войсками в Луканию, где в это время шла борьба между противниками и союзниками Рима.
Начало войны и кампания 297 года до н.э.
Второй фронт
Самниты тоже не сидели без дела. Их эмиссары побывали в Пицене, где подбивали местные общины к совместным действиям. Пицены, правда, предпочли заключить союз с Римом. В начале 296 года до н.э. самнитский военачальник Геллий Эгнаций с большой армией прошёл через области марсов и умбров и появился в Этрурии. Здесь он добился созыва делегаций этрусских городов, которым предложил продолжить войну против Рима совместными усилиями. Вольсинии, Перузия и Вульчи, а также другие этрусские города проголосовали за возобновление войны. К ним присоединились умбры. К галлам отправились вербовщики с деньгами, чтобы набрать там достаточное число наёмников.
Эти приготовления устрашили сенат, и он отправил в Этрурию консула Аппия Клавдия Цека с двумя легионами и 12 000 латинских союзников. Другой консул Луций Волумний Фламма, также с двумя легионами и 15 000 союзников, должен был действовать в Самнии. Двое консулов предыдущего года получили продление своих полномочий.
Этрусский воин. Деталь росписи Саркофага амазонок из Тарквиний 350–325 годов до н.э. Музей археологии, Флоренция.
В Этрурии стремительно возрастали силы антиримской коалиции. Аппий Клавдий в столкновениях с врагом потерпел ряд неудач. В Самнии в это время царило затишье, и Волумний со своей армией пришёл на помощь коллеге. Противники расположились в районе Перузии. Хотя стычки между ними происходили почти ежедневно, ни одна из сторон долго не отваживалась вызвать другую на решающее сражение. Когда оно всё же состоялось, победа досталась римлянам. Ливий сообщает, что 7800 врагов пали, а 2120 были взяты в плен, однако за этот успех победителям пришлось заплатить высокую цену. Аппий Клавдий в разгар сражения дал обет построить храм богине войны Беллоне, если она дарует победу римлянам. Реальные её результаты оказались более чем скромными. Геллию Эгнацию удалось сохранить военное присутствие в Этрурии. Несмотря на поражение, с каждым днём он вновь увеличивал число своих сторонников.
Античная Перузия, современная Перуджа.
Одержав победу, Волумний поспешил назад в Кампанию. Пока военные действия шли главным образом на севере, сюда вторгся самнитский военачальник Стай Минаций. Он разграбил долину Вольтурна. Древний Фалерн и страна аврунков были опустошены, посевы и виноградные лозы уничтожены, жители и их скот угнаны в плен. Консулу удалось нагнать обременённого огромной добычей противника на обратном пути. Он атаковал вражеский лагерь на рассвете и застиг самнитов врасплох. 6000 их римляне убили, 2500 захватили в плен, освободили 7500 пленников и бо́льшую часть захваченной добычи. В плен попал сам Минаций, захваченный вместе с боевым конём.
Самнитский воин. Бронзовая статуэтка IV века до н.э. сицилийского происхождения. Лувр, Париж.
Битва народов при Сентине
Главным театром военных действия в 295 году до н.э. оставалась Этрурия. За зиму Геллию Эгнацию удалось полностью восстановить свои силы. Этруски также собрали большое ополчение. Многочисленные вспомогательные отряды выставили умбры. За деньги было нанято большое войско галлов-сенонов. Таким образом, Риму противостояла коалиция из четырёх народов и грозила самая серьёзная опасность, с которой ему приходилось здесь сталкиваться.
Консулами на этот год были вновь избраны Квинт Фабий Руллиан и Публий Деций Мус. Оба консула с двумя легионами каждый в сопровождении равного по численности союзнического контингента и отрядов кампанской кавалерии (всего около 40 000 человек) отправились в Этрурию. Командование Волумния, столь хорошо показавшего себя в ходе кампании предыдущего года, было также продлено. Со своими двумя легионами ему предстояло вести военные действия в Самнии, который оставался вспомогательным театром военных действий. Два резервных контингента во главе с пропреторами Гнеем Фульвием Центумалом и Луцием Постумием Мегеллом разместились на Ватиканском холме и в области фалисков для защиты Рима.
Кампания 295 года до н.э. и битва при Сентине
Военные действия начались неудачно для римлян. Их авангард, которым командовал Сципион Барбат, перевалив через Апеннины, подошёл к Камерину в Умбрии. Здесь он внезапно столкнулся с основными силами противника. Римляне укрепились на соседнем холме и отбивали атаку за атакой, пока не были спасены своими. Затем оба противника отступили к Сентину примерно в 50 милях к северу и там два дня стояли друг против друга, не отваживаясь вступить в бой. Римлян привела в ужас огромная численность врагов. Чтобы расколоть их силы, Фабий приказал стоявшим близ Фалерий резервным силам напасть на Клузий. Ополчение этрусков снялось с лагеря и отправилось на защиту своих земель.
С их уходом противники сравнялись в численности. Каждая армия насчитывала около 40 000 воинов. Римляне воспользовались шансом и вывели свои войска для битвы. Фабий с I и III легионами стал на правом крыле против самнитов Геллия Эгнация. Деций с V и VI легионами стал на левом фланге против выстроившихся здесь галлов-сенонов.
Рельефный этрусский саркофаг III–II веков до н.э., изображающий сражение италийского всадника и обнажённого галла. Музей Гарначчи, Вольтерра.
Правый фланг римлян в начале сражения действовал нерешительно. Фабий затягивал время, чтобы истощить своего противника и заставить его отступить. Деций сражался более агрессивно. Римские и кампанские всадники на его фланге дважды отбросили галльскую конницу и готовились обрушиться на пехоту. В этот самый момент на поле боя появилась масса галльских колесниц. Римская кавалерия рассеялась. Галлы усилили натиск по всему фронту и стали теснить противника. Глядя, как отворачивается от него военное счастье, Деций решил принести себя в жертву богам преисподней подобно тому, как это когда-то сделал его отец. Совершив необходимый ритуал посвящения, он верхом на коне бросился в густую массу врагов. Его поступок воодушевил римских воинов. Принявший после его смерти командование Сципион Барбат отвёл в тыл расстроенные манипулы первой линии и атаковал врага свежими силами.
Сражение при Сентине.
1 – Деций атакует галлов; 2 – римская кавалерия одерживает победу над галльской и готовится нанести удар во фланг противнику; 3 – контратака галльских колесниц; 4 – римская конница рассеяна и бежит; 5 – Фабий Руллиан опрокидывает самнитов; 6 – римляне атакуют лагерь и отрезают галлов и самнитов друг от друга; 7 – кампанская кавалерия римлян наносит удар во фланг атакующих галлов; 8 – римляне на левом фланге вводят в бой резервы и одерживают победу над галлами.
Тем временем Фабий на своём фланге опрокинул самнитов. Расстроенные толпы бежали с поля боя мимо продолжавших наступать галлов. Преследуя их, римляне ворвались во вражеский лагерь. По приказу Фабия 500 кампанских всадников ударили в тыл галлам. Окружённые со всех сторон галлы построились «черепахой» и некоторое время отбивались от наседавшего врага. В конечном счёте бо́льшая их часть здесь и погибла.
Римляне одержали знаменательную победу. Геллий Эгнаций пал в бою. Вместе с ним погибло 25 000 его воинов, ещё 8000 угодили в плен. 5000 самнитов удалось спастись, но на обратном пути многих из них перебили пелигны. Потери римлян также были очень велики: 1700 человек в армии Фабия и 7000 человек в армии Деция.
Решающий момент битвы при Сентине.
Война продолжается
Фабий оставил армию погибшего коллеги охранять Этрурию, а сам со своими войсками отправился в Рим. 3 сентября он праздновал здесь триумф над самнитами, галлами и этрусками. Одержанная при Сентине победа развалила антиримскую коалицию. Фульвий Центрумал нанёс поражение продолжавшим сопротивление жителям Перузии и Клузия, которые потеряли более 3000 своих убитыми. Перузийцы решили было продолжать войну, но потерпели новое поражение от Фабия. Последний удар совершенно истощил их силы, и в следующем году этруски попросили наконец сенат о мире. Сеноны и умбры также предпочли отсиживаться в спокойствии.
Оставшись в одиночестве, самниты продолжали безнадёжное сопротивление. Ливий сообщает, что Волумний нанёс им поражение в битве у Тиферна в Кампании. В конце года они снова атаковали земли Эзернии в верховьях Вольтурна, в то время как другая армия напала на долину Лириса. Аппий Клавдий незадолго до того прибыл с остатками дециевых легионов из Этрурии. В окрестностях Кайации недалеко от Капуи он соединился с Волумнием, и вместе они разгромили самнитов.
Самнитский характерный доспех в форме трёхдискового нагрудника, аттический шлем с железным креплением для перьев и поножи. Национальный археологический музей Пестума.
В начале 294 года до н.э. в Рим пришло известие, что самниты снова набирают армии, одна из которых предназначалась для защиты Самния, другая собиралась перейти в Этрурию, а третья должна была совершить набег на Кампанию. Оба консула этого года, Луций Постумий Мегелл и Марк Атилий Регул, отправились в Самний. Атилий не стал дожидаться коллегу, которого болезнь задержала в Риме, и предпринял поход на собственный страх и риск. Самнитам удалось блокировать его армию, а затем под покровом тумана напасть на лагерь. Атилий был вынужден отступить. Враги преследовали его до Соры на Лирисе. Здесь на помощь ему пришёл Мегелл со своими воинами. Пока тот осаждал самнитские города Милионию и Феритру, Атилий двинулся в Апулию. У стен осаждённой самнитами Луцерии Атилий потерпел жестокое поражение, но взял реванш у противника на следующий день. Уцелевших самнитов он прогнал под ярмом. На обратном пути Атилий разгромил отряд самнитов, пытавшийся захватить римскую колонию Интерамну.
Италийский всадник возвращается из похода с захваченными пленниками и добычей. Роспись луканской гробницы IV века до н.э. Национальный археологический музей Пестума.
Решающая битва В 293 году до н.э. самниты снова собрали 40-тысячную армию в Аквилонии, вероятно, где-то на севере страны недалеко от Бовиана. Из этого числа 16 000 воинов составляли отборный Льняной легион (legio linteata), который назывался так из-за особого ритуала, посредством которого воины были набраны, или из-за белых льняных туник, которые они носили.
Пока консул Луций Папирий Курсор собирал армию в Риме, его коллега Спурий Карвилий Максим принял под своё командование легионы Атилия, зимовавшие у Интерамны, пополнил их новобранцами и взял штурмом Амитерн в Самнии. 2800 самнитов при этом было убито и 4270 взято в плен. Ревнуя к славе коллеги, Папирий нанёс противнику поражение при Дуронии, затем захватил и разграбил сам город. Пленных он взял при этом меньше, а врагов убил больше. Сравнявшись в счёте, оба консула двинулись прямо к Аквилонии против главных сил самнитов. Чтобы ввести врага в заблуждение, Карвилий отправился осаждать Коминий в 20 милях в стороне. На помощь городу самниты отправили 20 когорт по 400 человек в каждой. Когда Папирию доложили об их отбытии, он выстроил войско и стал вызывать врага на бой.
Льняной легион принял на себя первый удар. У Папирия была заранее приготовлена военная хитрость для врагов. Ночью он отправил из лагеря три когорты в сопровождении обозных мулов и погонщиков. Когда сражение началось, они подняли огромное облако пыли, а затем вдруг показались на фланге самнитов. Те второпях решили, что на помощь римлянам подходит армия Карвилия, и начали ломать ряды. В этот момент Папирий двинул вперёд резервы, а затем выпустил кавалерию. Разгром самнитов был полным. Часть конницы бежала в Бовиан, остатки пехоты укрылись в Аквилонии, которая на следующий день была взята штурмом. От римских мечей и копий пало 20 300 самнитов, ещё 3870 были захвачены в плен. В тот же день Карвилий взял осаждённый Коминий. 4800 его защитников погибли, 11 400 сдались в плен. 8000 самнитов, не успевших ни к одному, ни к другому сражению, ушли в Бовиан.
Вплоть до наступления зимних холодов оба консула продолжали опустошать Самний. Папирий взял и разграбил Сепин, а Карвилий — Велию, Палумбин и Геркуланум. По возвращении в Рим оба были вознаграждены триумфами, которые Папирий торжественно праздновал 13 января, а Карвилий — 13 февраля 292 года до н.э.
Кампания 293 года до н.э. и битва при Аквилонии
Окончание войны
Хотя битва при Аквилонии стала последним большим сражением этой войны, военные действия всё ещё не были окончены. Изложение Ливия на этом месте прерывается, и что происходило в течение последних двух военных лет, мы знаем по поздним сокращениям его текста. Сохранилось упоминание Евтропия о том, что в 292 году до н.э. консул Квинт Фабий Максим Гургес потерпел тяжёлое поражение от кавдинов. Только заступничество его отца Фабия Руллиана спасло его от наказания и лишения полномочий. Фабий сохранил командование и в дальнейшем одержал ряд громких побед над противником. После одной из них он захватил в плен одряхлевшего Гавия Понтия, которого приказал обезглавить. Действуя в качестве проконсула, Фабий в 291 году до н.э. разгромил могущественных пентров и захватил их крепость Коминий.
Заключение договора между римским консулом (справа) и вождём самнитов (слева). В центре трое жрецов-фециалов приносят в жертву поросёнка.
В том же году консул Постумий Мегелл прошёл насквозь весь Самний и захватил Венузию на его южных границах. Поскольку местоположение города позволяло контролировать не только Самний, но и прилегавшие к нему области Лукании и Апулии, римляне основали здесь свою самую большую колонию в Италии.
В 290 году до н.э. консулы Маний Курий Дентат и Публий Корнелий Руфин провели кампанию по ликвидации последних очагов сопротивления. Этот поход был отнюдь не бескровным, о чём свидетельствуют триумфы, назначенные сенатом обоим консулам. Подробности военных действий неизвестны. Самниты сложили оружие. Их «старый договор» с Римом был возобновлён, но его условия, несомненно, изменились в пользу победителей. Римляне отрезали от Южного Самния огромный кусок земли, который распределили среди выведенных в Венузию 20 000 римских и латинских колонистов. У самнитов также отняли земли между Лирисом и верхним Вольтурном, которые они сами некогда отвоевали у вольсков.
Самниты не раз восставали против власти Рима, неизменно оказывая содействие любому его противнику, в том числе Пирру, а позже Ганнибалу. Последний этап противостояния самнитов и Рима связан с эпохой Союзнической войны 90–88 годов до н.э.
Тема, близкая к этой, это падение столицы некогда грозного соперника Рима - столицы этрусков, города Вейи. Как говорили о ней, это была вторая Троя, ибо осада города Вейи длилась тоже 10 лет Взяты Вейи были, насколько я помню, в 396 г. до н.э. Главный полководец Рима - Марк Фурий Камилл. Но это было на столетие раннее, чем то, что вы описали, Avitus. Одна из моих любимых тем в истории раннего Республиканского Рима - это период Марка Фурия Камилла.
Гиви Чрелашвили пишет: Тема, близкая к этой, это падение столицы некогда грозного соперника Рима - столицы этрусков, города Вейи.
Как говорится, "по заказу радиослушателей":
Закат Этрурии: падение Вей
Этруски, ближайшие соседи Рима, оказали на него серьёзнейшее влияние на самом раннем этапе становления. От этрусков римляне переняли элементы политической организации, организацию войска и тактику, религиозные таинства, письменность и т.д. Когда Рим заявил претензии на господство сначала в Лации, затем в Италии вообще, именно этруски первыми почувствовали на себе его мощные удары. Самым сильным противником Рима в это время выступил город Вейи. Будучи примерно равны по силам, Рим и Вейи вели войну, продолжавшуюся с перерывами более ста лет. Её победное завершение позволило римлянам проложить себе прямой путь к завоеванию всей Этрурии в целом.
Город и его жители
Вейи находились всего в 16 км северо-западнее Рима. Город занимал вершину туфового плато площадью 190 га, к которому примыкал соединённый с ним узкой перемычкой акрополь. Первое поселение на холме акрополя возникло ещё в конце Х века до н.э. В середине – второй половине VII века до н.э. впервые появились следы регулярной застройки. Город постоянно разрастался и уже в начале VI века до н.э. охватил значительную часть примыкавшего к акрополю плато.
Вейи. Реконструкция Питера Коннолли. На переднем плане виден акрополь с аристократическим кварталом, за ним находится плато с городом VI–V веков до н.э.
Акрополь в это время стал представлять собой аристократический квартал с большими и роскошно обставленными жилищами знати, украшенными полихромными терракотовыми изображениями и плиткой. Древнейшим святилищем был находившийся на акрополе храм Юноны — покровительницы Вей. В западной части города около 510 года до н.э. были построены большое святилище Минервы и примыкавший к нему храм Аполлона. Найденные при раскопках этих храмов статуи, в том числе знаменитый Аполлон из Вей, и другие украшения ныне экспонируются в музее этрусской цивилизации на Вилле Джулия в Риме. К северу от города находился богатый некрополь с расположенными здесь фамильными склепами этрусской знати.
Благодаря своим размерам, численности населения и богатству Вейи доминировали в южной части Этрурии. Местоположение города на берегу реки Вальчетта — древней Кремеры, правого притока Тибра — позволяло ему контролировать обширный регион с богатыми сельскохозяйственными угодьями. Тибр являлся не только естественной границей, разделявшей Этрурию и расположенный к югу от нее Лаций, но и основным маршрутом коммуникаций между побережьем и внутренними регионами всей центральной части Италии.
Также Вейи контролировали Соляную дорогу (via Salaria) — важнейший сухопутный маршрут, по которому в древности осуществлялась торговля солью. Последнюю добывали в варницах, расположенных в устье Тибра. В начале пути караваны с солью шли вверх по течению по левому берегу реки, затем перебирались на правый этрусский берег. Одно из таких мест переправы находилось у Рима, само называние которого, по одной из этимологий, происходит от этрусского Rumon — «мост». Вейеты чаще пользовались другой переправой, расположенной в 7,5 км выше по течению от Рима в месте, где в Тибр впадает река Кремера. Здесь находился город Фидены, хотя и населённый латинами, но в силу экономических интересов более связанный с этрусскими Вейями, нежели с родственными им по крови римлянами.
Южная Этрурия и Лаций, пограничье между Римом и Вейями.
Близкое соседство Вей и Рима и конфликт интересов из-за контроля над важнейшими торговыми маршрутами сделали столкновение между ними практически неизбежным.
Первые столкновения
Согласно легенде, первую войну против Вей вёл ещё Ромул. На стороне этрусков в этом конфликте выступили фиденяне, однако Ромул ценой больших потерь одержал над ними верх. Фидены в итоге достались римлянам, а с Вейями был заключён мир на 100 лет, отдавший левый берег Тибра под контроль Рима. Когда этот срок вышел, царю Анку Марцию, правившему в то время, снова пришлось сражаться с этрусками. Победителями в борьбе вновь оказались римляне, по результатам войны занявшие ряд территорий, прилегавших к правому берегу Тибра. Они также закрепили за собой устье реки, где Анк Марций основал морские ворота города — Остию.
Этрусский храм, современная реконструкция. Музей Аларда Пирсона, Амстердам
Период правления этрусской династии в Риме отнюдь не означал установления добрососедских отношений с Вейями. Основатель династии, как свидетельствует его имя, наиболее вероятно происходил из Тарквиний — северного соседа и зачастую противника вейетов. Римская легендарная традиция повествует о новых столкновениях между римлянами и этрусками — несомненно вейетами, — происходивших в царствование Тарквиния Древнего и Сервия Туллия. Лишь в правление Тарквиния Гордого, более заинтересованного в установлении римской власти в Лации, в отношениях между обеими городами происходит своеобразная разрядка. Согласно легенде, мастер Вулка из Вей создал культовую статую, предназначенную для построенного Тарквинием храма Юпитера Капитолийского.
Война 482–474 годов до н.э. и битва на Кремере
Вслед за изгнанием Тарквиния из Рима в 509 году до н.э. именно Вейи первыми выступили в его защиту. Собранное ими войско было разбито римлянами в сражении у Арсийского леса на правом берегу Тибра. После этого Вейи вышли из борьбы, а Тарквиний обратился за помощью к царю Клузия Ларсу Порсенне. Роль вейетов в экспедиции Порсенны остаётся неизвестной, но они, несомненно, сумели извлечь выгоду из ослабления военного могущества своего соседа. В частности, под их власть в это время вновь перешли Фидены, но обстоятельства, при которых это произошло, остаются нам совершенно неизвестны.
Тем не менее вплоть до 482 года до н.э. полномасштабных военных столкновений между противниками, кажется, не происходило. Рим в это время подвергался нападениям вольсков и эквов, но более всего страдал от внутренних раздоров между патрициями и плебеями. Последние требовали уравнения гражданских прав и отмены долгов, в противном случае отказываясь служить в армии. В этих условиях Вейи объявили о разрыве мирных отношений и послали своё войско на левый берег Тибра разорять принадлежавшую римлянам территорию. Консулы Марк Фабий и Гней Манлий вывели войска на позиции, однако, не полагаясь на своих воинов, предпочитали отсиживаться в лагере. Видя это, этруски стали осыпать римлян оскорблениями, чтобы выманить их на бой. В какой-то момент в душах римских воинов ненависть к врагу наконец победила нежелание подчиняться консулам. Они стремительно атаковали врага и одержали над ним победу.
Этрусские всадники, серебряная чеканка с позолотой. Найдена в гробнице, датированной 540–520 годами до н.э., Перузия. Британский музей, Лондон.
Война после этого превратилась в серию грабительских набегов через границу, в ходе которых оба противника разоряли земли друг друга и угоняли захваченный на полях скот. Римляне с этой целью в 479 году до н.э. построили укрепление на реке Кремере в глубине территории противника. Его защита легла на плечи рода Фабиев, которые на протяжении года успешно справлялись с этой задачей. Несколько раз они сходились с этрусками в открытом бою и оставались победителями. В 478 году до н.э. этруски осадили укрепление, но потерпели поражение от своевременно подошедшей на выручку Фабиям римской армии.
Наконец, 13 июля 477 года до н.э. этрускам удалось при помощи выпущенного на поля коровьего стада выманить Фабиев из лагеря и навести их на засаду. В бою часть римлян погибла, остальные отступили на близлежащий холм и отбивались там до тех пор, пока не погибли все до последнего. По преданию, Фабиев было 306 взрослых мужчин, принадлежавших к одному роду, которых сопровождало множество сподвижников и клиентов. Из всего рода в живых остался лишь один мальчик, не участвовавший в сражении. От него и происходили все Фабии, жившие позже.
Фрагмент раскрашенной терракотовой статуи, изображающей раненого воина. По-видимому, изначально статуя принадлежала рельефному фризу храма Юпитера Капитолийского в Риме. Около 509 года до н.э. Капитолийский музей, Рим
Одержав победу, вейеты вернули себе правобережье Тибра и даже заняли Яникульский холм напротив Рима, где построили собственное укрепление. Отсюда они начали совершать набеги на римскую территорию, опустошая поля и появляясь даже у Коллинских ворот Рима. Впрочем, по-настоящему воспользоваться своим успехом Вейи так и не сумели. В следующем году римляне вернули себе Яникул, причём одолели занимавших его этрусков тем же приёмом, как и те ранее Фабиев. В 475 году до н.э. римляне одержали победу над вейетами в ещё одном сражении. Однако основные военные действия они в это время вели против вольсков и эквов, поэтому в 474 году до н.э. обе стороны по обоюдному согласию заключили перемирие сроком на 40 лет.
Война за Фидены
По истечении срока договора война вспыхнула вновь. Её зачинщиками были Фидены, в какой-то момент между войнами, должно быть, вновь вернувшиеся под римский контроль. Недовольные римской властью фиденяне в 428 году до н.э. подняли восстание и убили четырёх римских должностных лиц, посланных к ним для разрешения конфликта. После этого они обратились за помощью к царю Вей Ларсу Толумнию, которого римляне считали подлинным зачинщиком войны и подстрекателем фиденян. Последний привлёк к антиримской коалиции также своих союзников фалисков и этрусский город Капену.
Терракотовые статуэтки юношей со щитами из Вей, V век до н.э. Музей этрусской цивилизации, вилла Джулия, Рим
В 427 году до н.э. римляне поручили ведение войны трём военным трибунам с консульской властью: Титу Квинкцию Цинциннату, Гаю Фурию Пасилу и Авлу Корнелию Коссу. Они вывели войска за реку Аниен, но не смогли согласовать свои действия и в бою с этрусками понесли такие потери, что оказались вынуждены отступить. Для продолжения войны римский сенат назначил диктатором Мамерка Эмилия Марруцина, а бывшие командующие стали его легатами.
Мамерк Эмилий вновь перешёл Аниен и разбил лагерь недалеко от его устья. Ларс Толумний, выступив из Фиден, также искал нового столкновения, прежде всего из-за своих союзников фалисков: те, находясь вдали от родины, требовали или вести их в сражение, или распустить по домам. Обе стороны выстроили свои войска. Ларс Толумний на правом фланге поставил вейетов, в центре — фиденян, на левом фланге — фалисков и капенцев. Сражение началось стычками конницы. В ходе боя Авл Корнелий Косс, командовавший римской кавалерией, увидел вражеского всадника. По богатству одежды и по тому, с каким видом тот разъезжал по всему полю, он признал в нём царя:
«Пришпорив коня, он нацеливает неотвратимое острие на своего противника, сшибает его с лошади и, опираясь на копьё, спешивается сам. Ударом щита он опрокидывает приподнявшегося было царя на спину и, ударяя его раз за разом, пригвождает его к земле. И вот победитель со снятыми с бездыханного доспехами и посаженной на копьё отрезанной головой царя ужасает врагов этим зрелищем».
Смерть предводителя повергла этрусков в ужас, и они обратились в бегство. Фиденяне, хорошо знакомые с местностью, разбежались по горам. Римская конница отправилась преследовать этрусков за Тибр.
Всадник над поверженным пехотинцем. Тарентинский рельеф IV века до н.э. Британский музей, Лондон
Собрав трофеи и богатую добычу с полей вейетов, победоносный военачальник торжественно вернулся в Рим. Доспехи Ларса Толумния были посвящены в храм Юпитера Феретрия, где их выставили рядом с доспехами ценинского царя Акрона, снятыми с него ещё Ромулом.
В 426 году до н.э. римляне двинулись прямо на Фидены. Город был взят и разграблен, а уцелевшие после резни его жители проданы в рабство. С разрушением Фиден соотношение сил изменилось не в пользу Вей. Потеряв верного и надёжного союзника, в следующем году вейеты заключили двадцатилетний мир.
Падение Вей
Вейеты были встревожены судьбой Фиден. Однако их попытки заручиться поддержкой других этрусских городов-государств для совместной борьбы против Рима не увенчалась успехом. Гегемония в Этрурии в это время принадлежала Тарквиниям — ближайшему соседу и зачастую противнику Вей, — которые оставались глухи к их просьбам. Города северной части Этрурии и подавно отстранялись от совместного участия в войне, поскольку им самим в это время начала угрожать опасность со стороны живших за Альпами галлов. Фактически, свою последнюю войну Вейям предстояло вести в одиночку, опираясь лишь на ту незначительную помощь, которую могли предоставить их традиционные союзники фалиски и капенцы.
Терракотовая статуя Аполлона, украшавшая храм этого божества в Вейях. Музей этрусской цивилизации, вилла Джулия, Рим.
Когда в 405 году до н.э. закончился срок мирного договора, римляне немедленно приступили к долговременной осаде Вей. Город, сильно укреплённый самой природой, его жители дополнительно обнесли крепкими стенами, собрали внутри большой запас продовольствия и оружия, чтобы спокойно выдерживать осаду. С другой стороны, римляне в это время впервые ввели жалование для своих воинов, чтобы удерживать их на службе не только на протяжении летних месяцев, как это было раньше, но также и зимой. Не давая противнику ни минуты отдыха, постоянно разоряя его территорию и препятствуя нормальному ходу сельскохозяйственных работ, римляне надеялись в конечном итоге сломить силу воли вейетов.
В 402 году до н.э. на помощь Вейям пришли их союзники фалиски и капенцы. Одновременно римлянам пришлось вести войну на своих южных границах против вольсков. Наконец, в 396 году до н.э. римляне назначили диктатором Марка Фурия Камилла, который нанёс поражение союзникам вейетов и ускорил темп осадных работ.
Ф. Сальвиати. Триумф Марка Фурия Камилла. 1545. Фреска в Палаццо Веккьо, Флоренция
История падения Вей окружена легендарными подробностями, связанными со спуском вод Альбанского озера и подкопом, который римляне якобы подвели под самый храм Минервы. Возможно, на самом деле у этрусков после длительной осады просто закончились запасы продовольствия.
Диоскуры. Оформление бронзового сосуда этрусской работы VI века до н.э. Лувр, Париж
Город был отдан на разграбление, его жителей продали в рабство. Добыча, взятая в Вейях, настолько превосходила самые смелые ожидания, что римский военачальник молил богов послать небольшое несчастье на его собственную голову, чтобы в будущем отвратить его от римского народа. Принадлежавшая Вейям территория была присоединена к римским владениям, увеличив их почти наполовину. Римляне всерьёз обсуждали вопрос о том, не разделиться ли им наполовину, отселив часть граждан в Вейи — настолько своим местоположением и удобством город превосходил сам Рим.
С завоеванием Вей римляне приобрели значительный плацдарм в южной Этрурии. Развивая одержанный успех, уже в следующем, 395 году до н.э., они захватили Капену, а также подчинили и Фалерии, прибрав, таким образом, к своим рукам не только непосредственные владения Вей, но и область их политического влияния.
Легионный орел - самая большая святыня среди войсковых знамен, потеря которой вела к расформированию воинской части. Легионного орла в сражении охраняла первая тысячная когорта под руководством центуриона-примипила. Легионные орлы изготовлялись из бронзы и покрывались либо позолотой, либо серебром.
В эпоху принципата легионный штандарт представлял собой прикрепленную к длинному древку фигурку орла в вертикальном положении, с распростертыми крыльями и удлиненным хвостом (как на германском гербе).
Один из них - легионный орёл Legio XXI Rapax - достался сарматам в качестве трофея после уничтожения легиона в 92 году. Из него сделали кулон для сарматского вождя: отломали голову орла и прикрепили её так, чтобы он носился вниз головой.
Подобный способ ношения даёт основание предположить, что, таким образом, сарматы хотели осквернить гений Legio XXI Rapax. Возможно, судя по состоянию клюва легионного орла, его использовали и как письменную принадлежность. По некоторым данным легионного орла Legio XXI Rapax отбили у сарматов легионеры Legio V Macedonia. Святыню хранили и почитали как священный реликт сражения.
Вся эта информация получена по миниатюрным надписям и изображениям на внутренней части «орла», где так же сохранились частички краски и смолы. Миниатюрные надписи на голове легионного орла содержат следы правок. По ним, можно предположить, что «орёл» хранился в святилище последователей культа Митры. В верхней части головы легионного орла имеются сарматские линейные символы (скорее всего сарматские тамги), грубо исправленные римлянами так, что читается не только "XXI RAPAX", но и "V MAC", что видно на фотографиях.
Царапины на клюве похоже на первичное изображение на нём зайца, что это значит - неизвестно. Однако, заяц, изображался на множестве европейских артефактах периода палеолита, что может символизировать веру в перерождение или духовное возрождение. Нанесённое изображение из олова, напоминает какой то тип резака, но, если посмотреть с другой стороны, то похоже на факел, с третьей - на короткую плеть (возможно, это символы, связанные с упомянутым культом ). Как резак он изображён режущим цветы, которые связаны с фигурами, возможно символизирующими павших легионеров «XXI Rapax». Некоторые искусствоведы полагают, что это не просто изображение легионеров, но ещё и символическое обозначение отделение их душ от тел.
Выгравированная раскрашенная область на основании изображает вексиллу и демонстрацию того, что произошло жертвоприношение сарматами командиров «XXI Rapax», скорее всего легата и трибунов. Некоторые из переплетающихся начертаний читаются как "RAPAX", "ROG", "ROD" и "ROS". Они могут означать «XXI Rapax», ритуальный «похоронный костер», «грызуна» и «розу».
Аристотель и Филлида (Аристотель и Кампаспа) — средневековая легенда и, впоследствии, популярный сюжет западноевропейского изобразительного искусства, обыгрывающий и высмеивающий подчинение мужчины женщине.
Aristotle and Phyllis; the philosopher, carrying Phyllis on a piggyback ride around his garden, which is enclosed by a low wall in the background; two witnesses stand at the gate to the left. c. 1500-03
Согласно легенде, записанной в 1189 году священником церкви Нотр-Дам в Руане Анри де Андели, юный Александр Македонский был увлечен гетерой по имени Филлида (или Кампаспа) и попал под ее влияние. Видя пагубность этой связи для государства, Аристотель просит Филлиду оставить Александра. Феллида согласилась это сделать, но при условии, что Аристотель прокатит ее по комнате на своей спине, т.е. станет "лошадкой". Не видя других путей решения проблемы, Аристотель уступает...
Drawn by Jan de Beer, 1450-1536
В самый разгар "скачек" в комнату входит Александр и видит Феллиду верхом на философе. Смущенный Аристотель говорит Александру: "Вот видишь, если она такое вытворяет со мной, старым, умудренным человеком, то можешь себе представить, во что она превратит тебя". Этого урока царю оказалось достаточно.
Aristotle and Phyllis c. 1485 Dry point, diameter 155 mm Rijksmuseum, Amsterdam
По другим версиям- Филлида, чтобы отомстить Аристотелю, внушила ему любовь к себе и потребовала, как доказательство, чтобы он позволил ей проехать на его спине как на лошади. Свидетелем падения своего учителя был Александр, который учился таким образом не доверять женщинам, против которых даже старые философы были бессильны.
Aristotle and Phyllis Jan Sadeler I After Bartholomaeus Spranger Engraving, about 1587-1593 Montreal Museum of Fine Arts
Примечательно, что это вторая известная легенда о Кампаспе — первая повествует о том, как Александр «подарил» свою наложницу влюбленному в нее художнику .
Среди ранних текстов - Лэ об Аристотеле (1220 год).
Апотропеи, персоны, горгонейоны (В дополнение к ) Какие маски были в античности и от чего они защищали
Маски от забвения — погребальные По вполне понятным причинам сферой самого раннего применения масок в древности были религиозные обряды. Погребальная маска — статусный атрибут похорон. Уже для Восточного Средиземноморья четырехтысячелетней давности изготовление масок умерших правителей — вспомним Древний Египет и потрясающую маску Тутанхамона — традиция.
В древнегреческой культуре мы такие маски встречаем в микенских гробницах середины второго тысячелетия до нашей эры. Генрих Шлиман, который открыл миру эти погребальные сооружения, связал их с легендарной микенской династией Атридов, а самую эффектную назвал «Маской Агамемнона» — не атрибутировав, конечно, а посвятив царю Микен XIII века до нашей эры, хорошо известного благодаря гомеровской «Илиаде». Не так уж важно, что находки Шлимана старше Атридов лет на 300. Они — свидетели тому, что маска-апотропей (защитник от злых духов) сохраняла индивидуальные черты лиц умерших в мире, где еще не было портретов на надгробиях.
«Маска Агамемнона», XVI века до н.э.
Ту же роль — сохранение внешнего облика умершего — играли маски и в культуре этрусков в VII в. до н.э. Этот италийский народ практиковал кремацию: в гробницу в Кьюзи ставили урну с пеплом покинувшего мир живых, и на нее прикрепляли бронзовую маску. Позднее урны стали изготавливать с крышками в виде человеческой головы с лицом, а на саркофагах появились скульптуры лежащих фигур, изображавших похороненных в них.
Из этого обычая выросла римская традиция делать из воска посмертные маски родственников и хранить их в домашних ларариях. На основе этих масок заказывали бюсты из более долговечных материалов — дерева, глины или даже мрамора. Таким образом уже ушедшие в мир иной представители рода «оставались» в доме, охранять и защищать своих потомков.
Домашний ларарий в Доме Менандра в Помпеях, в котором стояли пять деревянных бюстов (скорее всего, предков). Сейчас их можно увидеть в гипсовых отливках
Считается, что традиция изготовления этих бюстов, поскольку стремилась к реалистичной передаче черт усопших, привела древнеримское искусство к портретной скульптуре.
В первых веках нашей эры в Римском Египте греко-римское влияние на местные погребальные традиции привело к новому способу сохранения лиц усопших. На деревянных досках в технике энкаустики (расплавленными красками с добавлением воска), а позднее темперными красками рисовали погрудные портреты. Одежда, прически, украшения выписывали настолько реалистично и тщательно, что они служат подспорьями в определении датировки погребений. Эти картины клали в могилы — прямо на мумии. По месту первых находок в современном искусстве они получили название «файюмских портретов».
«Файюмские портреты»
Маски от мирского — культовые Маски носили не только мертвые, но и живые. Участники мистерий — тайных культовых празднований — переодевались в богов и их спутников. Помимо одежды и атрибутов часто использовались и соответствующие маски.
Но вот беда: большинство таких мистерий следовали широко известному правилу Бойцовского клуба. Поэтому подробных описаний этих таинственных мероприятий в античных источниках нет. Тем не менее, известно, что в пришедших в древнюю Европу с Востока культах маски играли не последнюю роль.
Например, в римских ритуалах почитания египетских богов присутствовала маска собакоголового Анубиса. Вероятно, о ней речь в «Жизнеописаниях августов», когда рассказывается, что император Коммод «брил голову и носил изображение Анубиса», да еще и «больно ударял по бритым головам жрецов Изиды мордой идола»
В трактате древнеримского историка Аппиана есть рассказ о нетривиальном использовании такой маски во время проскрипций второго триумвирата:
"Эдил Волузий попал в проскрипционные списки; у него был друг, участник мистерий Исиды, он выпросил у него культовое одеяние и, надев на себя полотняное, доходящее до ног платье, нацепил собачью голову и в таком виде пробрался, якобы совершая таинства, к Помпею."
Стены одной из гостиных знаменитой Виллы Мистерий под Помпеями расписаны фресками в так называемом II «стиле». И хотя у специалистов нет единого мнения насчет происходящего в росписи, принято считать, что это изображение дионисийских ритуалов. Здесь в одной из сцен юный сатир держит маску лысого бородатого старика – Силена, спутника Диониса. Есть версия, что, эта маска предназначена другому сатиру, есть – что это символ неких возможностей, открывающихся после инициации.
Роспись гостиной на Вилле Мистерий в Помпеях
Маски для проявления чувств Самыми доступными и популярными масками в Древней Греции были театральные.
В VI веке до нашей эры античный театр уже отделился от религиозных мероприятий с песнопениями и инсценировками. Театральные пьесы теперь пишут профессиональные авторы (Феспид, Фриних, Эсхил), сформировалась структура театрального представления, развивается изготовление театрального реквизита (масок, нарядов и т.п.) и техническое оснащение постановок. Появились специальные сооружения для представлений — театры.
Маски нужны для того, чтобы зрители на задних рядах, понимали, что за персонаж вышел на сцену — программок с либретто тогда не было, а маска сразу дает понять: это женщина средних лет или Аполлон.
Изображение трагической маски на краснофигурном лекифе Вазописца Примато из коллекции Британского музея. Ок. 350–330 гг. до н.э.
Прогресс потребовал и некоторой унификации реквизита. Обычно маски делали из ткани, вымоченной в гипсе или обмазанной гипсом. Затем ей придавали вид с каким-нибудь стандартизированным выражением лица. Маска белого цвета чаще обозначала женского персонажа, темного – мужского, а оттенки и текстура сообщали детали. Например, изрезанный морщинами лоб — старый человек, гладкий лоб — веселый человек, немножечко морщин — серьезный человек. Иногда у масок было две разных брови: например, «веселая» и «грустная», и актер поворачивался к зрителям только одной стороной лица. Смуглые мужские маски означали здоровье, желтизна болезнь, белые говорили об изнеженности, а красные, багровые, кирпичные оттенки использовали для злых и раздраженных лиц.
К маске прикрепляли подходящие парики и завязки для удержания ее на голове актера. Маски героев, богов и прочих персонажей имели характерные атрибуты. С течением времени масок становилось все больше — в «Ономастиконе» римского автора II века нашей эры Юлия Поллукса описано уже 28 трагических маски и 44 комических.
В трагедии сами лица на масках часто были весьма условны – никто не знал, как выглядел Агамемнон или Эдип на самом деле. Так что мастер, который изготавливал маску, мог брать в качестве образца лица своих знакомых. Главное, чтобы тот соответствовал всеобщему представлению о герое.
А вот в комедиях, где часто выводились не только абстрактные горожане, но и известные всем Афинам политики, маски могли передавать индивидуальные черты лица. Например, в комедии Аристофана «Всадники» есть строки, которые дают понять, что использование портретных масок в сатирах могло плохо обернуться не только для ее автора комедии, но и того, кто сделал маску. Аристофан направил свою комедию против стратега Клеона — прямо его имя в пьесе звучит лишь раз, но у главного отрицательного героя есть прозвища. Одно из них – кожевник – сразу давало понять зрителям, о ком речь. Все Афины знали, что у Клеона есть кожевенная мастерская. И, как сообщают современники Аристофана, никто из изготовителей театрального реквизита не взялся сделать для комедиографа портретную маску влиятельного и мстительного Клеона.
Аристофан мимо этого, естественно, молча не прошел: в одной из сцен комедии, когда рабы рассказывают зрителям о своей тяжкой доле, что стала еще печальнее из-за появления в доме некоего кожевника-пафлагонца, один из них ободряет случайно проходящего и втянутого в авантюру колбасника:
"Да ты не бойся, не походит маскою Актер на пафлагонца: испугался он!"
Мраморный рельеф с изображением драматурга (Менандра), держащего в руке комедийную маску. I в. до н.э. – I в. н.э.
В отличие от греческого, римский театр был скорее развлечением, нежели серьезным мероприятием. Большей популярностью, чем серьезные трагедии, в Риме пользовались жанры попроще: мимы, флиаки, ателланы, паллиаты. Маски в этих комедийных представлениях похожи на греческие, но более карикатурны. Изготавливали и украшали их практически так же, как и в Греции.
Сцена из флиаки на кратере (сосуде для смешивания вина с водой) вазописца Астея из Пестума. Все актеры – в масках. 350-340 гг. до н.э.
Маски от домашней скуки Театральные маски использовали не только в театральных постановках — это еще и один из самых популярных элементов дизайна интерьера в древнеримском доме. Причем чем концептуальнее тот был, тем более разнообразно фигурировали в нем маски. При этом, как кажется, аутентичный театральный реквизит был не так популярен, как предметы с изображением масок.
Театральный реквизит, а также сцены из музыкальных представлений, включая культовые, появляются на фресках т.н. II «стиля» с 80 года до нашей эры. На росписях маски лежат на поверхностях, висят на стенах, присутствуют в натюрмортах, сопровождают богов, драматургов, актеров — яркие, разноцветные, с разнообразными выражениями лиц.
Маски на фресках из Помпей
Помимо собственно театральных масок, в интерьере часто встречаются маски Силена — спутника и наставника бога Диониса, часто бывавшего под хмельком. Маска Силена включала в себя лысину (или наоборот – всклокоченные волосы) и бороду, и на фресках обычно прилагалась к картинам с отсылками к дионисийскому культу.
Фрески из Помпей с масками Силена. Многие из фресок были сняты со стен города еще при королях династии Бурбонов в Неаполе и теперь находятся в экспозиции Неаполитанского археологического музея в виде картин в рамах
Не отстают и другие виды интерьерного декора. Мозаичные картины с изображением масок появляются на стенах и украшают полы. Ранее мы уже рассказывали о богатом и изысканно украшенном Доме Фавна в Помпеях: мозаика на пороге атрия этого поместья изображает пышную гирлянду из виноградных лоз, цветов, листьев и фруктов. Гирлянду украшают две трагические маски. Похожая гирлянда обрамляет другую мозаику внутри дома — с изображением маленького Диониса верхом на льве.
Фрагмент мозаики из Дома Фавна с изображением гирлянды с масками
Театральные и музыкальные представления — вообще популярный сюжет в древнеримской мозаике. Мозаичисты создавали весьма реалистичные изображения с помощью мелких тессер – кусочков стекла или камня, тщательно подобранных по оттенкам. Такие картины обычно набирали по имеющимся в арсенале бригады мастеров рисункам. Впрочем, в индивидуальном порядке мог быть исполнен и эскиз на заказ.
Мозаика с изображением музыкантов в комедийных масках из Помпей
Из различных мест античного мира до нас дошли также терракотовые маски. Их использовали во время отправления культов: в качестве обетных приношений в храмы или как части погребального инвентаря. В то же время они, сохраняя свои апотропеические (то есть защитные) свойства, становятся объектом эстетического восприятия – ими украшают жилище внутри и снаружи. Для этого маски делают из других, более долговечных, материалов, например, мрамора. Такие украшения называются осциллами.
К слову, именно многочисленным изображением античных масок на посуде, фресках, мозаиках, в виде терракотовых статуэток, архитектурных элементов — и, конечно, описаниям в литературных источниках — мы обязаны нашим знанием о том, как они выглядели. Поскольку и культовые, и театральные маски делали из недолговечных материалов: ткани, кожи, дерева — ни одной до нашего времени не сохранилось.
Маски от врагов В этом качестве самой знаменитой «маской» можно считать голову легендарной Горгоны Медузы. Единственная смертная из трех горгон, змееволосая Медуза могла взглядом превращать живых существ в камень. Аргосский герой Персей сумел победить ее, смотря на ее отражение в своем щите. Таким образом он избежал прямого взгляда в глаза горгоны и отрубил ей голову. Позднее голова несколько раз пригодилась Персею, чтобы обратить в камень его врагов.
Богиня мудрости Афина, которой впоследствии Персей пожертвовал голову горгоны, поместила ее изображение на свой щит. На самом же деле горгонейон – изображение отрубленной головы горгоны Медузы – еще с архаического времени считался в Древней Греции оберегом от сглаза, порчи, злых духов и т.п. Его использовали для украшения оружия, доспехов, одежды, посуды, бытовых предметов, украшений, даже монет. Часто в виде горгонейонов изготавливали терракотовые архитектурные детали зданий – особенно антефиксы.
Горгона Медуза из храма Венеры и Ромы на форуме Рима. Ок. 130 г. н.э
При этом за несколько столетий лик Медузы претерпел совершенно фантастические изменения. Из зубастой, бородатой, страшной, даже отталкивающей морды в VII-VI веках до нашей эры уже к V веку до нашей эры она превращается в лицо миловидной женщины, пусть и со змеями вместо волос. А еще через две тысячи лет Медуза — уже прекрасная коварная обольстительница.
Если горгонейоны – защита от неосязаемой и невидимой опасности, то забрала военных шлемов в виде личин – от вполне явной. Шлемы с такими масками или сами маски изготавливались из железа или бронзы. Они были похожи на лица статуй и имели отверстия на месте глаз и носа, иногда рта. Часть из них была найдена в погребениях римских кавалеристов-варваров, а часть на территориях военных лагерей римских легионов и вспомогательных частей армии и в кладах.
Железная маска кавалерийского шлема со следами серебрения. Найдена в Калькризе – предполагаемом месте Битвы в Тевтобургском лесу. Начало I в. н.э.
У специалистов до сих пор нет единого мнения о применении таких шлемов в реальном бою. Но что их использовали в турнирных состязаниях (hippika gymnasia), сообщают античные источники. Древнеримский историк II в. н.э. Флавий Арриан в своем трактате о военном деле пишет:
"Сами же они выступают, облачившись в железные или позолоченные бронзовые шлемы в соответствии со своим рангом или в зависимости от отличий в искусстве вольтижировки, чтобы еще и этим самым привлекать к себе взоры зрителей. Шлемы же эти, в отличие от тех, что изготовлены для битвы, не прикрывают только голову и щеки, но делаются схожими с лицами всадников и закрытыми со всех сторон, имея напротив глаз отверстия такого размера, чтобы не мешать зрению, но предоставить защиту очам. А султаны прикрепляются к ним желтые, не столько для пользы дела, сколько для красоты. Ведь при конной атаке они, даже при слабом ветре, очень красиво развеваются из-за этого небольшого дуновения."
Также существует предположение, что железные шлемы с личинами и минимумом декора все же могли носить на поле боя знаменосцы — вексиллярии, аквилиферы, сигниферы. Интересный факт: личины таких мужских предметов, как военные шлемы, изображают не только мужские лица. Часть таких масок имеет не только женские черты лица, но и дамскую прическу с украшениями. В связи с чем общепринято предположение, что кавалерийские турниры с использованием шлемов с масками могли представлять амазономахию – сражение воинов с амазонками. Другая гипотеза (профессора Б. Ранкова) сближает личины воинских шлемов с масками римской пантомимы, близкой и понятной широким кругам населения Римской империи.
И тут мы возвращаемся к исходному характеру использования масок – культовому и развлекательному. Таким образом, маски – один из древнейших атрибутов человечества. Они предоставляли практически любую защиту на протяжении всей истории.
Avitus пишет: Апотропеи, персоны, горгонейоны (В дополнение к ) Какие маски были в античности и от чего они защищали
До кучи, несколько изображений масок на античных монетах:
Комическая маска на реверсе гекты из Митилены (Лесбос) 412–378 гг. до н.э.
Трагическая маска в руке Мельпомены на денарии Кв. Помпония Музы 66 г. до н.э.
Комическая маска в руке Талии на денарии Кв. Помпония Музы 66 г. до н.э.
Так совпало, что я сейчас как раз пишу что-то вроде небольших комментариев к сюжетам денариев Квинта Помпония Музы 66 г. до н.э. Вот кусочек моего описания по истории и классификации театральных масок, — в дополнение к вышеприведённой статье.
Маску (πρόσωπον, προσοπεῖον, persona) издревле носили греческие и римские актёры почти во всех драматических представлениях. Так как греческая драма возникла из праздников, посвящённых Дионису, весьма вероятно, что первоначальные способы грима или маскировки лица на театрализованных зрелищах были такими же старыми, как и сама драма. Этот обычай, несомненно, возник из практики обмазывания лица соком растений (Гораций. Наука поэзии, 277), что можно сравнить с древней традицией окрашивания в красный цвет лика Диониса на его статуях (Павсаний, II, 2, 6; VII, 26, 11) и с сокрытием лиц актёров под густой сажей или под пышными венками из фиалок и листьев плюща (Афиней, XIV, 622d; Свида, s.v. Θρίαμβος). Римская историческая традиция также связывает появление трагических и комических масок (persona tragica, persona comica) с сельскими праздниками карнавального плана, посвящёнными Дионису-Либеру, когда земледельцы наряжались в «страшные хари» — маски из коры и листьев (Вергилий. Георгики, II, 385–396). Латинские грамматики производят само слово «маска» (persona) от понятия «громко звучать» (personare) (Авл Гелий, V, 7, 1–2), видимо, указывая на эту особенность театральных представлений. Поэт и драматург Феспид из Икарии (VI в. до н.э.), выступавший в своих драмах как актёр, первый, как считают, стал замазывать своё лицо свинцовыми белилами, затем окрашивать его соком портулака и, наконец, использовать в театральных действах маски из белого полотна (Свида, s.v. Θέσπις). По другим рассказам, ношение раскрашенных масок на сцене, — когда уже окончательно сложился весь набор специальных одежд и украшений для театра, — ввёл Эсхил или Херил из Самоса (ум. около 400 г. до н.э.) (Гораций. Наука поэзии, 278; Свида, s.v. Αἴσχυλος, Χοιρίλος). По разным сведениям, сообщают, что поэт-трагик Фриних (VI–V вв. до н.э.) впервые использовал женские маски в своих драмах (Свида, s.v. Φρύνιχος). Но, кто первым задействовал маски в комедиях, так и неизвестно (Аристотель. Поэтика, 5, 1449b, 4). Аристотель, рассуждая о театре, замечает, что к его времени для сценического эффекта всё более важным становилось не мастерство актёра, а «искусство декоратора» (Аристотель. Поэтика, 6, 1450b, 19–20). Выступление без маски в некоторых театрализованных шествиях считалось непристойным (Демосфен. Речи, XIX, 287; Феофраст. Характеры, 6, 3). У маски классического образца её часть, закрывающая лицо, обычно была сделана из дерева, кожи или ткани, пропитанной гипсом, с прорезями для рта и глаз; на неё накидывали волосяной парик и бороду подходящего персонажа трагедии или комедии (Схолии к «Лягушкам» Аристофана, 406; Вергилий. Георгики, II, 387; Федр. Басни, I, 7, 1–2; Светоний. Нерон, 21, 3; Авл Геллий, V, 7, 2; Лукиан. Нигрин, 11; О пляске, 27; Анахарсис, 23; Икароменипп, 29; Токсарид, 9; Анахарсис, 23, 32; Павсаний, I, 28, 6; Пруденций. Против Симмаха, II, 646; Свида, s.v. Θέσπις), которые полностью закрывали голову актёра. В верхней части маски была сделана ручка для её ношения, а под подбородком она завязывалась лентами. Более того, в театральных представлениях каждый возраст (от юности до дряхлости) и статус (от героя до раба) персонажа олицетворялся соответствующей маской, облик которой был хорошо знаком зрителям, — сразу распознающих того или иного участника пьесы по характерным чертам внешности, резко обозначенной яркой росписью маски, а также по волосам и бороде. Такой огрублённый и даже гротескный внешний вид каждой маски позволял рассмотреть актёра в образе с самого дальнего ряда античного театра (Аристофан. Всадники, 230–233; Элиан. Пёстрые рассказы, II, 13). Для каждого типа масок различие возраста, характеров и перемена настроения подчёркивались крупными морщинами на лбу (или их отсутствием) и положением бровей (нахмуренные, приподнятые, вскинутые и т.п.), выражающим разные эмоции (Квинтилиан, XI, 3, 74). На пол персонажа указывал общая тонировка маски: для мужских — тёмный цвет, для женских — светлый. Трагические и комические маски отличалась особыми приёмами в изображении внешних черт лица, раскраской, а также цветом волос и бороды. Среди трагических масок выделяют 28 различных видов: 6 — для стариков и зрелых мужей, 8 — для молодых мужчин, 11 — для женщин, 2 — для рабов и 1 — для рабыни (Поллукс. Ономастикон, IV, 133–140). Среди комических масок выделяют не менее 44 различных видов: 9 — для стариков, 11 — для молодых мужчин, 7 — для рабов-мужчин, 3 — для старух, 14 — для молодых женщин (Поллукс. Ономастикон, IV, 143–154; Квинтилиан, XI, 3, 74; Лукиан. О пляске, 29). Кроме того, существовала отдельная группа театральных масок для сатировской драмы: с изображением Силена и трёх различных сатиров (Поллукс. Ономастикон, IV, 142). Ещё одной, совершенно отдельной группой являются карикатурные маски с искажёнными пропорциями, предназначенные для римских ателлан — коротких народных комедий, пришедших из Кампании, в которых в преувеличенно гротескном виде разыгрывались сценки с участием основных типов масок: обжора и тупица Макк (Maccus) (Плавт. Ослы, 11; Апулей. Апология, 81), шумный болтун Буккон (Bucco) (Апулей. Апология, 81), глупый старик Папп (Pappus) (Варрон. О латинском языке, VII, 29), злой горбун и плут Доссенн (Dossennus) (Гораций. Послания, II, 1, 173; Сенека. Письма, LXXXIX, 7; Плиний, XIV, 92; CIL, V, 2256). Исходя из сообщений позднеантичных грамматиков, первым в Риме использовал маску в трагедиях и комедиях известный актёр Квинт Росций Галл (I в. до н.э.), но «прежде париками, а не масками пользовались, чтобы качество цвета показывало признак возраста, когда они были или белые, или чёрные, или рыжие» (Диомед. Искусство грамматики, III, 9, 7). По рассказу Цицерона, зрителям не очень понравилось, когда Росций начал играть в маске, по греческому образцу (Цицерон. Об ораторе, III, 221), хотя, возможно, такой приём должен был прикрывать заметное косоглазие актёра (Цицерон. О проихождении богов, I, 79). Если начало театральной славы Росция Галла относят к периоду диктатуры Суллы (Валерий Максим, VIII, 7, 7; Плутарх. Сулла, 36; Макробий. Сатурналии, III, 14, 13), то и первое использование маски в римских пьесах логично отнести примерно к этому времени. Тогда можно заметить, что маски как атрибуты Муз впервые появляются в сюжетах республиканских монет именно на серии денариев 66 г. до н.э. — вскоре после их первого появления в римских пьесах. Благодаря достаточно подробным описаниям греческого лексикографа Юлия Поллукса (II в.), сохранились сведения о ещё одной, особой группе маскок (ἔκσκευα πρόσωπα), с помощью которых в античных драмах показывались мифологические персонажи, проявления стихии, персонификации и различные аллегорические фигуры с весьма характерными внешними отличиями: рогатый Актеон; слепой прорицатель Финей; Тамирий, имеющий один глаз голубой, а другой чёрный; стоглазый Аргус; Тиро с посиневшими щеками, страдавшая от побоев мачехи; Эвиппа, дочь Хирона, превращённая в лошадь; Ахилл, скорбящий по Патроклу; Амимона, река, гора, Горгона, справедливость (δίκη), смерть (θάνατος), эринния, сумасшествие (λύσσα), вина (οἶστρος), гордость (ὕβρις), кентавр, титан, гигант, Инд, Тритон, город, Приам, убеждение (πειθώ), Музы, часы, нимфы Митака, Плеяды, обман (ἀπάτη), опьянение (μέθη), нерешительность (ὄκνος), зависть (φθόνος) (Поллукс. Ономастикон, IV, 141–142).
Хотя на многих монетах сложно сказать однозначно, маска или очередная морда-лица реального сатира, особенно на гектах. Самый показательный вариант монет пожалуй вот этот тип гект, прямо на голове маска надета:
И вдруг это искусство пришло в такой упадок, что чеканные работы уже ценятся по одной только их старинности и достоинство их состоит в том, чтобы чеканка была стерта от употребления до неузнаваемости изображения.
Перинф был основан около 603 года до н.э. выходцами с острова Самос на территории, где этим обычно занимались жители города Мегара. Что сразу привело к вооруженному конфликту, известному в истории под названием Перинфской войны. В конце VI века до н.э. город захватил персидский сатрап Мегабаз. В V веке до н. э. входил в состав Делосского морского союза, согласно перечню 452 до н. э. платил ежегодный форос в 10 талантов. Сохранял верность афинянам до конца Пелопоннесской войны, в 410 до н. э. впустил войска .
Алкивиад
А в 412 году до н.э. в Перинфе случилась эпидемия неизвестной болезни: люди жаловались на боль в ногах и ломоту в мышцах. Заболевание сопровождалось лихорадкой и головной болью, а также кашлем. Считается, что это описание болезни Гиппократом - первое историческое описание гриппозной инфекции, которая, кстати, получила название "Перинфский кашель". Впрочем, город пережил эту эпидемию и ещё долго и часто отмечался в истории в различные эпохи.
Гиппократ
В 377 до н. э. вошел в состав Второго Афинского морского союза, в 365—359 до н. э. участвовал в войне афинян с фракийскими царями Котием и Керсоблептом. Во время Союзнической войны, вероятно, вышел из состава союза вместе с Византием; в 352 до н. э. вернулся к союзу с Афинами из-за угрозы со стороны Филиппа II Македонского. В 340—339 до н. э. выдержал македонскую осаду.
Серебряная тетрадрахма Филиппа II из Археологического музея Салоник
В 338 до н. э. вошел в состав Эллинского союза. В правление Александра и его преемников сохранял автономию, затем объединился в одну общину с Византием. В 202—196 до н. э. был захвачен Филиппом V Македонским.
Филипп V Македонский
Вошел в состав римской провинции Македония, в 72 до н. э. был осажден Митридатом. В эпоху римской империи был резиденцией прокуратора, после Траяна — легата Августа пропретора, управлявшего Фракией.
В 18 году через Перинф проезжал Германик, отправившийся с миссией на Восток. В результате гражданской войны 193—197 годов, в которой Византий поддержал Песценния Нигера, Перинф был лишен статуса города. В 275 на пути из Перинфа в Византий был убит император Аврелиан.
Аврелиан
Во II веке в Перинфе была замучена Гликерия Ираклийская.
фрагмент иконы София Премудрости Божьей со святыми, конец XIX века
В конце III века был переименован в Гераклею (Ираклию), возможно, в честь Максимиана Геркулия, и стал административным центром провинции Европа. Позднее были предприняты попытки связать название города с Гераклом.
Но до сих пор античный Перинф не был достойно археологически исследован.
Удивительно, но несмотря на множество поселений в этом турецком регионе, руины Перинфа не были затронуты ни одной стройкой. Поэтому у археологов есть возможность найти часть акрополя и некоторые общественные зоны древнего города, включая храмы и театр, не потревоженными.
«Если женщина хочет о чем-то заявить, ей следовало сделать это в домашней обстановке, обращаясь к своему мужу. Женщины неуправляемы, нельзя вручать им поводья и ожидать, что они не перевернут колесницу. Они хотят полной свободы или, прямо говоря, полноправия! Если восторжествуют они сейчас, то на что они покусятся после? Если вы будете уступать им одно право за другим, так что, в конце концов, они сравняются с мужчинами, неужели вы думаете, что мы сможем терпеть их? Едва станут они вровень с вами, как тотчас окажутся выше вас!» речь Марка Порция Катона в изложении Тита Ливия.
Бюст Катона, II в. до н.э.
По какому поводу возмущался Катон, который на тот момент был консулом, то есть занимал самый высший пост в Республике? Дело происходило в 195 г. до н.э., сенат обсуждал предложение двух народных трибунов отменить один из законов двадцатилетней давности, вызванный тяготами и лишениями Второй Пунической войны. Два других трибуна были категорически против, и многие сенаторы их поддержали. Эти дебаты вызывали большой интерес у римлян. Самым удивительным был тот факт, что в этот раз перед сенатом собрались римские женщины, причём многие из них были знатного происхождения.
Римские дамы в сериале «Спартак»
Тит Ливий писал, что их «не могли удержать дома ни увещания старших, ни помышления о приличиях, ни власть мужа: они заполняли все улицы и все подходы к форуму. Толпы женщин росли с каждым днем, так как приходили женщины из окрестных городков и селений. Уже хватало у них дерзости надоедать своими просьбами консулам, преторам и другим должностным лицам». Консул Катон перед началом своей речи заявил: «Я покраснел от стыда, несколько минут назад пробивая себе дорогу через толпы женщин, чтобы добраться сюда!»
Заседание сената, кадр из сериала «Рим»
В 215 году до н.э. римский сенат принял закон Оппия, названный в честь народного трибуна Гая Оппия, который его предложил. В связи с чрезвычайными обстоятельствами, то бишь поражением в битве при Каннах и понесёнными огромными потерями, данный закон ограничивал роскошь женских нарядов и украшений, а также запрещал женщинам ездить на повозках в городской черте. Ганнибала в конечном итоге победили, война закончилась, но закон так и не был отменён. Более того, многие видные политики, включая того же Катона, выступали за его сохранение.
Римлянки в изображении современных реконструкторов
К прагматичному нежеланию дозволять траты на наряды и украшения примешивался также идеологический мотив. Закон Оппия в русских источниках часто называют «Законом против роскоши», однако в его названии не было латинского слова luxus, то есть «роскошь». Официально он именовался Leges sumptuariae, «Закон о скромности». Почтенные сенаторы считали отмену скромности крайне дурным примером для римлян. Законы, так или иначе ограничивавшие роскошь, принимались в истории Рима неоднократно. Перед законом Оппия был принят другой закон, запрещавший сенаторам носить белые тоги, чтобы сократить расходы на отбеливание тканей. Его официально не отменяли, просто перестали соблюдать явочным порядком.
Римский сенатор в тоге, современная реконструкция
Что мешало проделать то же самое с законом Оппия? В первую очередь римские мужья, ссылавшиеся на этот закон каждый раз, когда отказывали жене в покупке нового платья. К тому же, дебаты вокруг отмены закона уже начались, и утихомирить римских женщин без принятия какого-либо официального решения было невозможно. Матроны устраивали шумные сборища возле домов сенаторов, желавших сохранения закона Оппия, разогнать которые власти не решались — ведь среди этих дам присутствовали и их родные.
Античные пляски на картине Эдварда Джона Пойнтера, 1894 г.
Народный трибун Луций Валерий в ответ на пламенную речь Катона о невозможности каких-либо уступок беснующимся женщинам язвительно заявил: «Катон, если тебе не нравятся женские украшения и ты желаешь сделать нечто значительное и приличествующее философу, предлагаю тебе остричь им везде волосы накоротко и затем одеть их в короткие платья и туники через одно плечо; дать им доспехи и посадить на лошадей; давайте приведем их и сюда, чтобы они могли принять участие в наших собраниях». Его слова были переданы стоявшим снаружи женщинам, которые подняли страшный шум. Казалось, что они вот-вот ворвутся на заседание сената. Сенаторы не стали испытывать судьбу и проголосовали за отмену закона Оппия. Как только дамы узнали об этом, они пустились в пляс прямо на форуме.
В 397 году до н.э. спартанцы, ставшие после победы в Пелопоннесской войне гегемонами в Греции, начали ощущать растущее негодование прочих греков. Коринф и Беотия, бывшие союзниками Лакедемона в Пелопоннесской войне, не желали играть второстепенную роль при устроенном Спартой новом порядке. Спартанские эфоры рассчитывали, что перемирие, заключённое между Деркилидом и персидским сатрапом Малой Азии Тиссаферном, вполне можно оформить и в качестве мирного договора. При условии, что персы признают независимость греческих городов в Малой Азии, спартанцы соглашались отозвать оттуда свои войска. После этого можно было переключить внимание на земли Эллады. Но персы понимали, что им выгоднее затягивать конфликт, и потому прервали начавшиеся переговоры. Продолжение спартано-персидской войны было неизбежным.
Тем временем в Спарте Спарта потихоньку погружалась в пучину невзгод. Первым звоночком стал династический кризис, разразившийся после смерти царя Агиса в 401 или 400 году до н.э. Прямым его наследником был сын Леотихид. Однако противники царя, во главе которых стоял отстранённый от дел герой Пелопоннесской войны Лисандр, убедили эфоров в сомнительности законного происхождения Леотихида, утверждая, что его отцом был не царь Агис, а находившийся некоторое время в Спарте афинянин Алкивиад. Соответственно, незаконнорождённый не мог претендовать на трон. Под влиянием Лисандра царём был объявлен Агесилай, младший брат Агиса. Лисандр рассчитывал, что обязанный ему избранием Агесилай станет послушно выполнять его политические замыслы. Вдобавок ещё во время обучения в агеле Лисандр был возлюбленным Агесилая, и спартанский политик рассчитывал, что это обстоятельство придаст новый импульс его карьере. Однако будущее показало, что Агесилай обладал не меньшим честолюбием, чем его бывший наставник.
Спартанский царь Агесилай
Следующим звеном назревающего кризиса стал заговор Кинадона, обнаживший социально-экономические проблемы спартанского общества. Пелопоннесская война привела не только к гегемонии Спарты в Элладе, но и во многом поспособствовала расслоению спартанского общества. Число спартиатов, погрязших в долгах и не имеющих возможности осуществлять совместные обеды-сисситии, росло с каждым месяцем. Продолжая жить в Спарте, они лишались прав и становились неполноценными гражданами. Один из них, Кинадон, решил поднять низшие слои общества, включая илотов, на борьбу с лакедемонской верхушкой. Однако заговор был раскрыт, а Кинадон и часть его соратников были казнены.
В сложившейся ситуации эфоры решили, что самую ненадёжную часть населения необходимо занять делом. Агесилай получил приказ лично возглавить затянувшуюся кампанию в Малой Азии, взяв собой 2000 неодамодов — вольноотпущенных илотов, что должно было снизить вероятность социального взрыва. Зимой 397–396 годов до н.э. спартанцы собирали войско. Попытка привлечь к походу афинян, беотийцев и коринфян провалилась. Афиняне даже отправили в Персию послов, которых, правда, перехватили спартанцы. Несмотря на это, весной 396 года до н.э. спартанский царь был готов выступить в поход во главе войска, состоявшего, по словам Ксенофонта, из традиционного «штаба» в 30 спартиатов, 2000 неодамодов и 6000 союзников. Диодор говорит о всего 6000 воинов. Даже если верна вторая цифра, то, соединившись с уже воюющими войсками Деркилида, Агесилай вполне мог рассчитывать на победу.
Перед походом в Азию царь решил принести жертвы богам, причём не где-нибудь, а на беотийской земле, в Авлиде — именно в том месте, где приносил жертву Агамемнон, отправляясь в поход на Трою. Однако во время церемонии явились беотархи и запретили Агесилаю совершать жертвоприношение, мотивируя своё решение тем, что делается это не по беотийскому обычаю. Агесилай, не желая портить отношения с некогда дружественной Беотией перед началом первой своей кампании в качестве главнокомандующего, молча проглотил обиду — но не забыл её. Царь отплыл в Азию, откуда рассчитывал вернуться овеянным славой.
Персидский воин. Современная реконструкция.
Проба оружия Прибыв в Эфес весной 396 года до н.э., Агесилай официально продлил ещё на три месяца подходившее к завершению перемирие с персами. Вероятно, он хотел более тщательно изучить обстановку на месте и подготовиться к войне. Тиссаферн согласился на новое перемирие. Однако он понимал, что Агесилай прибыл в Малую Азию не только в качестве туриста, и обратился за помощью к царю Артаксерксу, прося прислать воинов.
Агесилай в это время пытался разобраться в особенностях малоазийской политики, утрясая противоречия между олигархами и демократами в греческих городах Ионии. Здесь ему пришлось столкнуться с Лисандром, к которому по старой привычке обращались многие олигархи, знавшие его лично ещё со времён Пелопоннесской войны. Не желая играть второстепенную роль, Агесилай игнорировал все просьбы Лисандра, а зачастую даже поступал наоборот. Впоследствии царь вообще услал Лисандра подальше от себя, отправив его в Геллеспонтскую Фригию.
По истечении срока перемирия набравшийся сил Тиссаферн потребовал от Агесилая покинуть малоазийские земли. Естественно, спартанский царь прибыл в Ионию не для этого. Отправив сатрапу отказ, Агесилай стал готовиться к походу в Карию. Он потребовал от малоазийских греков, чтобы те обеспечили рынки для греческой армии на всём протяжении пути от Эфеса в Карию, а также прислали вспомогательные контингенты.
Тиссаферн выступил навстречу спартанцам, заняв удобную для действий персидской конницы долину реки Менандр. Однако Агесилай поступил совершенно вопреки персидским ожиданиям: вместо похода на юг он направил свои войска на север, во Фригию, сатрапию Фарнабаза. Не встретив ни малейшего сопротивления, греческое войско разграбило несколько городов, прежде чем персы смогли хоть как-то ему помешать. Греки почти подошли к Даскилию — резиденции Фарнабаза, но здесь им пришлось остановиться. Неподалёку от города произошла неожиданная для обеих сторон встреча двух равных по численности кавалерийских отрядов. Персидская конница в очередной раз продемонстрировала свои высокие качества, довольно легко опрокинув греков и обратив их в бегство. От полного разгрома греческих всадников спасла тяжеловооружённая пехота.
Агесилай принёс жертву богам. Увидев неблагоприятные предзнаменования, он решил отступить. Во время марша греческая колонна не раз подвергалась атакам персидской конницы, которая забрасывала греков метательными дротиками. Не имея возможности дать достойный ответ, Агесилай приказал выстроить по краям греческой колонны захваченных невольников. Этот радикальный шаг предотвратил дальнейшие потери: персы, опасаясь ранить своих, прекратили атаки. Спартанцы с добычей вернулись в Эфес.
Как показал опыт, без сильной конницы победы над персами добиться было невозможно. Зимний перерыв в военных действиях Агесилай решил потратить на её создание.
В перерывах между боями Зимой-весной 395 года до н.э. Эфес напоминал не город, а военный лагерь. Солдаты устраивали состязания, подразделения соревновались в несении службы. Гимнасии были постоянно полны атлетами, а ипподром — тренирующимися в верховой езде. Живших вокруг города знатных людей Агесилай обязал разводить лошадей, предоставляя часть из них в войско. Тот из них, кто выставлял для службы вооружённого всадника вместе с конём, освобождался от обязанности лично участвовать в походе.
Спартанцы в Эфесе зимой весной 395 года до н.э.
Агесилай пытался укрепить не только физическое состояние воинов, но и их дух. Плутарх писал:
«По приказанию Агесилая торговцы добычей продавали пленников обнажёнными. Одежду покупали охотно, но над пленными, чьи нагие тела были белыми и рыхлыми из-за изнеженного образа жизни, все насмехались, считая их бесполезными для работы, не имеющими никакой цены. Увидев это, Агесилай поднялся и сказал: «Это люди, с которыми вы воюете, а это вещи, из-за которых вы ведете войну».
Подключились к работе и художники, которые всю зиму и весну рисовали эмблемы на греческих щитах.
Целью новой военной кампании Агесилай избрал Лидию. Он рассчитывал, что Тиссаферн останется в Карии прикрывать базы флота с суши, и это позволит грекам совершить беспрепятственный марш вглубь Малой Азии. Царь планировал захватить столицу сатрапии Сарды до подхода персидских войск. Но Тиссаферн, узнав о наступлении греков на его резиденцию, бросился напрямую к Сардам. По словам Диодора, они имел в своём распоряжении 50 000 пехоты и 10 000 всадников. Цифры, конечно же, завышенные, но более точных мы не имеем.
Тяжеловооружённый персидский всадник.
Кстати, источники, повествующие о событиях этой кампании и битве при Сардах, крайне противоречивы. Согласно Ксенофонту, марш был довольно лёгким, и за три дня пути греки не имели ни одного столкновения с персами. В то же время Диодор и Оксиринхский папирус — не исключено, что именно он и был источником Диодора, — указывают, что персы некоторое время шли за войском Агесилая и даже нападали на отставших воинов. В обоих случаях указываются разные маршруты движения сторон. Исследователи уже долгое время ломают копья, пытаясь выяснить истину, но пока так и не пришли к единому мнению. Возможно, более логичной выглядит гипотеза, выдвинутая Дж. Девото: узнав о движении Агесилая к Сардам, Тиссаферн отправил за ним кавалерийский отряд неизвестной численности, а сам, дождавшись пехоты, выступил более короткой дорогой к Сардам, надеясь прибыть туда не позднее Агесилая.
Битва при Сардах Сражение, решившее судьбу кампании, произошло возле реки Пактол неподалёку от Сард. Ксенофонт сообщал, что началось оно из-за обычной стычки, когда персидские всадники атаковали отдельных греческих солдат, покинувших лагерь в поисках добычи. Видя, что персы располагают одной только конницей, Агесилай
«…повёл своё войско на выстроенную против него конницу, сверх того он приказал призывным последних десяти лет из числа тяжеловооружённых бежать туда же, а пельтастам — сопровождать их бегом. Он приказал всадникам храбро броситься на врага, так как он сам со всем войском следует за ними».
Персы выдержали натиск греческой конницы, но под напором пехоты отступили.
Атака персидской кавалерии.
Диодор и Оксиринхский папирус рисуют совершенно иную картину боя и, как будто чтобы окончательно запутать исследователя, во многом противоречат друг другу. По версии Диодора Агесилай накануне битвы устроил по ходу греческого марша засаду из 1400 гоплитов под командованием Ксенокла. Когда персидская конница в очередной раз напала на тыловые отряды греков, Агесилай развернул всё войско против врага, нападая с фронта, после чего с тыла персов атаковали гоплиты из засады. Персы бежали, потеряв 6000 человек.
Оксиринхский папирус более многословен. Он также сообщает о засаде Ксенокла, однако указывает на неизвестное количество гоплитов и пять сотен легковооружённых воинов. Как и у Диодора, утром греки продолжили марш и были атакованы персидской конницей.
«Варвары по обыкновению следовали за ним (Агесилаем — прим. авт.): одни шли в атаку, другие объезжали кругом на конях, третьи следовали в беспорядке сзади по равнине. Когда Ксенокл решил, что настало время напасть, он вывел пелопоннесцев из засады и устремился бегом на врагов. Каждый из отрядов варваров при приближении греков обращался в бегство, и вся равнина покрылась бегущими. Увидев, что в войске неприятеля паника, Агесилай вывел своих легковооружённых и всадников преследовать врага: они соединились с вышедшими из засады и стали теснить варваров. Однако они не вели очень продолжительного преследования, так как всё равно им бы не удалось поймать врагов, войско которых состояло преимущественно из всадников и легковооружённых. При этом преследовании неприятель потерял около 600 человек».
В чём все три источника сходятся, так это в том, что греки после победы захватили персидский лагерь, где им досталась богатая добыча.
Спартанцы отражают атаку вражеской кавалерии.
Попробуем разобраться, как же в действительности развивались события. Большинство исследователей отдают предпочтение вариантам Диодора либо Оксиринхского папируса. Версию Ксенофонта учёные отбрасывают, предполагая, что он либо вообще не участвовал в походе, записывая всё по слухам, либо сражался в рядах гоплитов и описал ход битвы так, как видел её, находясь в фаланге бойцов. Оригинальную версию выдвинул С. Раш: Ксенофонт описал не реальную битву при Сардах, а идеальный бой с вражеской кавалерией, положив в основу победы взаимодействие всех видов войск.
Из оставшихся двух версий ход событий, изложенный у Диодора, кажется более достоверным. Чтобы нанести решительный удар, необходимо было, чтобы персы уже втянулись в бой с греками, иначе конница довольно легко оторвалась бы от напавшей на неё пехоты и даже смогла бы её окружить и уничтожить до подхода главных греческих сил.
Греческий всадник и пельтаст. Именно так, согласно Ксенофонту, они могли атаковать персов в битве при Сардах.
В любом случае неподалёку от Сард Агесилай сумел разгромить персидскую конницу и захватить вражеский лагерь. Самое главное — теперь греки могли беспрепятственно разорять Лидию. Артаксеркс признал Тиссаферна главным виновником неудачи, и тот поплатился за это собственной головой, а в Сарды прибыл новый сатрап Тифравст. Он попытался заключить с Агесилаем мир, но спартанский царь заявил, что это является прерогативой эфоров. Стороны решили ограничиться традиционным перемирием, подписанным в данном случае на шесть месяцев. Тифравсту удалось убедить Агесилая перенести военные действия в сатрапию Фарнабаза и оставить Лидию в покое.
Битва при Сардах стала вершиной спартанских успехов в Малой Азии. Персы, осознав, что даже при помощи сильной кавалерии не удаётся разгромить спартанцев, прибегли к более верному средству, решив использовать золото вместо железа.
Победа спартанского царя Агесилая над персами в 395 году до н.э., а также разграбление Лидии и Фригии принесли спартанцам славу и что ещё важнее — богатую добычу. Однако греки упустили из виду персидский флот, базировавшийся в портах Карии. Ещё от Деркилида эфоры требовали захватить карийские прибрежные города, но тот так и не сумел этого добиться. Агесилай же использовал идею похода в Карию в качестве приманки для персидского войска, которое сатрап Тиссаферн был вынужден держать для обороны области. Сам же царь наносил удары в других местах. Эта стратегия себя оправдывала до определённого момента, пока персидский флот бездействовал. Однако вскоре ситуация изменилась.
Обстановка на море Базировавшийся в Карии персидский флот состоял из 300 триер в составе нескольких разнородных эскадр: киликийской, киприотской, финикийской и греческой. Однако не эта разрозненность была главным недостатком флота. Проблема заключалась в отсутствии опытного флотоводца, который смог бы не только объединить моряков, но и добиться победы в бою над спартанскими кораблями.
Современная реконструкция греческой триеры.
Помог персам царь Кипра Эвагор. Он сообщил сатрапу Фарнабазу, что на Кипре нашёл убежище Конон — опытный наварх, несколько раз избиравшийся афинянами на должность стратега. Именно он в 406 году до н.э., после изгнания Алкивиада, возглавил афинский флот и совместно с другими стратегами руководил им в битве при Эгоспотамах, закончившейся решительной победой спартанцев. Впрочем, античная традиция снимает вину с Конона и перекладывает её на плечи других стратегов. После разгрома Конон бежал не в Афины — он прекрасно понимал, что там его ждёт казнь, — а на Кипр к царю Эвагору. Когда же царь узнал, что Фарнабаз подыскивает специалиста на должность командующего флотом, то порекомендовал ему Конона. Так бывший афинский стратег, желавший отомстить спартанцам за позор при Эгоспотамах, возглавил персидский флот.
Конон сразу же принялся расширять сеть морских баз. Для этого он использовал в своих целях междоусобицу на Родосе, где демократическая группировка одержала верх над олигархами — не исключено, что при скрытой поддержке Конона. Демократы частью убили, частью изгнали аристократов и открыли гавань для персидского флота. Теперь Конон, опираясь на базу в Родосе, мог действовать в тылу спартанских морских коммуникаций. Ему даже удалось перехватить корабль с зерном, посланный в Спарту египетским фараоном.
Однако на этом активные действия флота прекратились, причём по весьма банальной причине — у наварха закончились деньги. Экипажи многих триер отказывались повиноваться, пока не получат обещанного жалования. Вероятно, деньги на флот всё-таки выделялись, но, похоже, оседали в кошельках персидских чиновников. Конон решил самолично отправиться к персидскому царю и решить финансовую проблему. Афинянин был ставленником Фарнабаза, потому не удивительно, что он принял участие в интриге сатрапа Фригии против Тиссаферна и отвёз царю Артаксерксу обвинения против лидийского сатрапа. Возможно, Фарнабаз хотел обставить дело таким образом, чтобы царь получил их от «независимого» лица. В итоге Тиссаферн был казнён, его сатрапией стал управлять Тивфраст, а Конон заработал в глазах царя репутацию порядочного человека, которому вполне можно доверить командование флотом. Впрочем, некоторые исследователи считают, что поездка Конона к царю произошла уже после смерти Тиссаферна и была связана исключительно с финансовым вопросом.
Ка бы то ни было, Конон, пользуясь благосклонностью царя, добился того, чтобы финансирование флота контролировал всего один человек, а не множество чиновников. По его требованию оплата флоту должна была идти через Фарнабаза. Артаксеркс согласился, да и сам Фарнабаз вряд ли был против. Вернувшись к флоту с деньгами, Конон мгновенно усмирил всех недовольных. Однако время для военной кампании на море было упущено, и персидские корабли остались в гавани, дожидаясь благоприятной навигации.
Конон. Изображение XVI века.
Морская угроза настолько обеспокоила эфоров, что те приказали Агесилаю принять на себя командование и на суше, и на море. Ни один спартанский полководец ранее не совмещал эти функции. Поскольку находиться одновременно в двух местах Агесилай не мог, он должен был по своему усмотрению назначить наварха, который действовал бы в тесном контакте с царём и выполнял его приказания. Все ожидали, что флот возглавит Лисандр, но мстительный правитель назначил навархом своего родственника Писандра, не имевшего опыта войны на море. Впрочем, Агесилай мог исходить из того, что инициативный Лисандр не будет исполнять царские приказы, а станет действовать по собственному усмотрению.
Для усиления спартанского флота греческие малоазийские города должны были совместно выставить 120 триер. Пока флот комплектовался, разъярённый Лисандр покинул Азию и вернулся в Спарту.
Агесилай против Фарнабаза Сменивший Тиссаферна сатрап Тифравст не имел достаточных сил, чтобы продолжать войну с Агесилаем, поэтому он обратился к самому верному средству — золоту. Желая обезопасить свои земли, он предложил спартанскому царю заключить перемирие на полгода и перенести военные действия во Фригию — сатрапию Фарнабаза. Переданные спартанскому царю 30 талантов на содержание войска добавили убедительности доводам сатрапа. Заключённое перемирие оказалось частным делом двух военачальников, а сама война между Спартой и Персией продолжалась.
Чтобы ускорить её окончание, в Грецию отправились довольно значительные суммы — но не в Спарту, а в недовольные спартанской гегемонией полисы. В Фивах, Коринфе и Аргосе деньги получили представители антиспартанских партий. В Афины денег не завезли, так как афиняне, по словам Ксенофонта, «и без подкупа жаждали этой войны, считая несправедливым, чтобы над ними властвовали другие». Так что Тифравсту оставалось только ждать, когда грозный Агесилай сам покинет земли Персидской империи.
Спартанский гоплит. Современная реконструкция.
Агесилай же, получив от сатрапа средства на содержание войска, осенью 395 года до н.э. выступил в поход на Фригию. Первоначально он попытался привлечь на свою сторону племена мисийцев, чьи земли соседствовали с Фригией, но эти горные обитатели, хотя и не признавали над собой власть персидского царя, не просто не помогли Агесилаю, но даже напали на арьергард его войска и вырезали до полусотни человек. Пришлось царю прибегнуть к испытанному средству — засаде. Укрыв отряд наёмников, Агесилай продолжил марш. Когда же мисийцы, как и накануне, приблизились к арьергарду, наёмники внезапно атаковали их и перебили 130 человек, причём погибло и большинство мисийских вождей. После этой битвы мисийцы уже не беспокоили Агесилая, но и от первоначального плана ему пришлось отказаться.
Агесилай всё же нашёл союзника — им стал Спифридат, бывший придворный Фарнабаза. Несколько ранее Лисандр убедил знатного перса перейти на службу к Агесилаю, что, впрочем, не способствовало восстановлению его дружеских отношений со спартанским царём. Как только Агесилай вступил во Фригию, Спифридат тут же перешёл на его сторону. Спартанец высоко ценил нового союзника, но, по свидетельствам античных историков, не за войска, которые тот привёл, а за красивого сына Мегабата, который очень понравился царю. Военные же успехи союзников были весьма скромны. После вторжения во Фригию им удалось овладеть всего тремя поселениями, не имевшими стен. Спартанский царь попытался создать антифарнабазовскую коалицию, заключив брак между дочерью Спифридата и пафлагонцем Отием. Но даже с войсками двух вельмож ощутимых успехов он не добился: штурмовать укрепления греки так и не научились, а в открытый бой Фарнабаз не вступал.
Зимняя кампания Приближающуюся зиму Агесилай решил провести неподалёку от Даскилия — столицы сатрапии Фарнабаза. Разбив лагерь, греки регулярно отправляли за провиантом людей, причём с каждым днём те действовали всё более беспечно. Этим и решил воспользоваться Фарнабаз. В один прекрасный день греческих фуражиров внезапно атаковал отряд из 400 всадников в сопровождении двух серпоносных колесниц. Завидев персов, греки, численность которых достигала семи сотен, попытались выстроиться в монолитный квадрат, но это им не помогло: колесницы играючи разорвали греческий строй, а конница довершила разгром. Большей части отряда удалось спастись, добежав до войск Агесилая, который выступил на помощь во главе отряда гоплитов, но всё же около ста греков погибло.
Конница Фарнабаза уничтожает греческий отряд.
Впрочем, месть свершилась довольно быстро. Всадники Спифридата узнали, где находится лагерь Фарнабаза, и сообщили об этом грекам. Гериппид, один из тридцати сопровождавших Агесилая спартиатов, вызвался выступить в поход и разгромить персидский лагерь, находившийся примерно в 27 км от греческого. Он потребовал у Агесилая по 2000 гоплитов и пельтастов, к которым должны были присоединиться всадники Спифридата, а также находившиеся при Агесилае пафлагонцы Отия. Спартанский царь принял требования Гериппида, и тот назначил сбор войска сразу после ужина. В связи с быстро наступившей темнотой не все воины явились к месту сбора, однако Гериппид всё равно выступил в поход: насмешки товарищей-спартиатов пугали его больше, чем возможная неудача.
Персидская колесница.
За ночь отряд преодолел расстояние между лагерями и на рассвете атаковал противника. Конница Спифридата без труда смела персидское охранение и ворвалась в лагерь. За ней последовали пафлагонцы и греки. Обескураженные внезапной атакой персы обратились в бегство, даже не пытаясь оказывать сопротивление. Нападавшие захватили богатую добычу. Из-за неё-то между союзниками и разгорелся конфликт. Наиболее ценные вещи достались людям Спифридата и пафлагонцам, которые первыми ворвались в лагерь. Гериппид же по спартанскому обычаю объявил всю добычу собственностью государства: её предстояло продать с аукциона, а вырученные деньги должны были поступить в спартанскую казну. По словам Плутарха,
«Гериппид установил строгий надзор за расхищенной добычей; он заставлял варваров возвращать её, произведя при этом самый тщательный допрос и следствие».
Это вывело Спифридата из себя, ведь он считал добычу своей собственностью, а требования Гериппида воспринял как личное оскорбление. Ночью он покинул лагерь Агесилая, а вместе с ним ушли и пафлагонцы. Так действия Гериппида, который придерживался спартанских традиций, свели на нет все дипломатические усилия Агесилая по созданию союза против Фарнабаза. Без союзников царь не мог закрепиться в окрестностях Даскилия и потому решил покинуть сатрапию Фарнабаза. Перед уходом Агесилай лично встретился с персидским сатрапом и договорился о прекращении военных действий, гарантировав тем самым своему войску спокойный марш на юг.
Встреча Агесилая и Фарнабаза.
Домой Так и не сумев добиться успеха во Фригии, весной 394 года до н.э. Агесилай увёл свою армию на Фиванскую равнину, к юго-востоку от города Ида. Там он начал собирать армию, ведь срок заключённого с Тифравстом перемирия подходил к концу. Спартанский царь планировал перенести военные действия вглубь Персидской империи, где, по его мнению, греков ожидала богатейшая добыча. Сразу по окончании перемирия он планировал выступить прямо на восток.
Однако к этому времени ситуация в Греции изменилась. Персидское золото начало приносить долгожданные плоды. Первыми против Спарты выступили Фивы и одержали громкую победу при Галиарте. Афины стали помогать фиванцам, и спартанцы не могли рисковать, ведя войну на два фронта. Эфоры отправили Агесилаю приказ оставить Малую Азию и вернуться в Грецию для войны с Фивами.
Этот приказ положил конец честолюбивым планам Агесилая по захвату персидских владений. Прекрасно понимая, в чём тут дело, спартанский царь объявил, что его изгоняют из Малой Азии 10 000 персидских лучников: изображение лучника красовалось на дарике — золотой персидской монете. Для спартанцев конфликт с персами сменился Коринфской войной, и точку в этом конфликте поставил персидский царь, продиктовавший грекам в 387 году до н.э. условия Анталкидова мира.
В 1930 году в голландской деревне Симпельвельд был обнаружен в древнеримский саркофаг, вырезанный из цельного блока местного песчаника. При размерах 240х105х76 см он имеет вес в 800 кг. Его крышка разломана на 4 части, меньшая из которых весит 282 кг.
На торцевой плите осталось отверстие, через которое содержимое саркофага похитили, но не полностью: внутри сохранились стеклянные и керамические сосуды, золотая булавка, ожерелье, стило, серебряное зеркало, нож, ножницы и три перстня. Особенным археологи сочли золотое кольцо с надписью IVNONI MEAE («Моей Юноне»). Юнона была богиней брака, возможно, кольцо являлось свадебным подарком супруга женщине, похороненной в саркофаге.
Ее кремированные останки сохранились и в 2016 году стали объектом отдельного исследования. Согласно его результатам, женщине из Симпельвельдского саркофага на момент смерти было от 35 до 50 лет. Никакой тяжёлой работой в жизни она не занималась. Место, где был найден саркофаг, расположено между руин двух древнеримских вилл, на одной из которых женщина, возможно, и жила.
Саркофаг уникален рельефом на внутренних сторонах. На них изображена сцена из жизни дамы: комната с роскошной мебелью, ее хозяйка возлежит на ложе в тунике с длинными рукавами и накидке. Около нее стоят два столика, на одном - стеклянные сосуды. На полках - сосуды из бронзы, на полу - две чашки и т.п.
Нюанс: у женщины - прическа, модная во времена императрицы Фаустины, жена Марка Аврелия, то есть, в начале II века.
Если собрать в одном месте несколько тысяч здоровых мужчин, то рано или поздно им захочется женской ласки. Маркитантки сопровождали римскую армию испокон веков. В республиканскую эпоху они в основном были профессионалками либо рабынями, принадлежавшими содержателям походных лупанариев. Ситуация начала меняться после реформ Гая Мария, в конце II в. до н.э. До того римская армия по сути была ополчением, в котором служили обеспеченные граждане, ведь у бедняков не имелось денег на покупку приличных доспехов и оружия. Легионы собирались только на время войн, в мирное время их распускали.
Илития, жена претора, скучает вдали от мужа. Кадр из сериала «Спартак»
После уничтожения Карфагена войны Рима стали вестись в заморских землях. Для длительных военных кампаний и охраны всё более протяжённых границ требовались части постоянного состава. Но свободных римских граждан было сложно принудить служить долгое время, ведь дома у них оставалась семья, свой участок земли, мастерская или лавка, всё это требовало присмотра. Тогда Гай Марий стал набирать в армию бедняков, оружие и снаряжение им выдавало римское государство (впоследствии их стоимость вычитали из жалования). Римские солдаты заключали контракт и выходили в отставку лишь после 20 лет службы.
Центурион и легионеры в изображении современных реконструкторов
Чтобы жёны и дети солдат не мешали воинской службе, император Октавиан Август в 13 г. до н.э. принял закон, согласно которому легионеры официально считались разведёнными. После выхода в отставку ничто не мешало военному возвратиться к прежней жене или завести новую, но в армии он был холостяком. Тем самым решилась проблема с женатыми солдатами, но возникло множество других. К примеру, теперь легионер мог завещать своё имущество только родне по отцовской линии, но не жене с детьми.
Римский воин и местная жительница. Современная иллюстрация
Ещё одной проблемой стал правовой статус тех женщин, которые сходились с легионерами в период их воинской службы. Когда у них рождались дети, они считались внебрачными. Если отец погибал, семья лишалась не только кормильца, но и всего совместного имущества. Были случаи, когда легионеры женились на аборигенках по местным законам, после чего забирали приданое жены и покидали её. Командиры и наместники провинций ничем не могли помочь несчастным обманутым женщинам, поскольку по римским законам солдат не мог состоять в браке, а значит и жены у него официально быть не могло.
Тит Пуллон и его рабыня, которую он освободил, чтобы женится на ней. Кадр из сериала «Рим»
Однако многие легионеры действительно любили своих неофициальных жён и желали своим детям добра. В таких случаях они, за неимением иного выхода, оформляли этих женщин и детей своими рабами. После выхода в отставку солдат отпускал рабыню на волю и женился на ней, их дети получали статус римских граждан. Проблема заключалась в том, что легионера могли убить. Всё его имущество (включая рабов) в этом случае переходило к родне по линии отца. А родственники могли не захотеть освобождать этих рабов.
Макет римской крепости и поселения в Виндоланде, II-III в. н.э.
Много ли было таких походных жён? Согласно исследованию британских археологов, в начале 1990-х годов изучавших римский постоянный лагерь в Виндоланде, 40% всех найденных там сандалий и прочей обуви были женскими и детскими. Хотя жить на территории военных лагерей женщинам и детям запрещалось, но в этом удалённом гарнизоне данный запрет игнорировали. Нужно иметь в виду, что в лагере располагались только те жёны легионеров, у которых не было собственного жилья, куда мог бы приходить их муж.
Римский легионер с женой и сыном. Надгробие II в. н.э.
По свидетельству римского историка Диона Кассия, с середины I в. н.э. имперское руководство искало способы решения проблемы правового статуса солдатских жён. Первым делом были приняты законы, разрешавшие военнослужащим указывать в завещании любых лиц. Это не только дало возможность оставить имущество жене, но и позволяло отпускать фиктивных рабынь на волю, согласно последней воле покойного. Вдовы при этом становились вольноотпущенницами, однако их дети по-прежнему считались незаконнорожденными. Только в 197 г. н.э. император Септимий Север отменил закон Октавиана. Легионеры наконец-то получили возможность жениться, а их жёны и дети обрели официальный статус и все права законных членов семьи.
Римское завоевание Галлии в 58–50 годах до н. э. — одна из наиболее известных военных кампаний Древнего мира. И прежде всего — благодаря «Запискам» Гая Юлия Цезаря, в которых военачальник подробно информирует читателей о ходе и результатах своих походов. Развитие археологии позволяет нам более наглядно представить, как развивались события в Галлии, и даже дополнить изложение Цезаря новыми фактами.
Политическая ситуация в Галлии накануне римского завоевания Весной 58 года до н. э. Гай Юлий Цезарь стал наместником Галлии. К тому моменту на его счету были блестящая политическая карьера, честолюбие, а также огромные долги. Цезарь получил от сената право военного командования на пять лет, возможность набирать легионы и назначать по своему выбору помощников-легатов. Амбициозный политик уделял Галлии огромное место в своих планах, чему благоприятствовала сложившаяся здесь к тому моменту взрывоопасная ситуация.
Гай Юлий Цезарь (100–44 гг. до н. э.). Бюст из Античного собрания, Берлин
Издревле страна была разделена на враждующие партии: во главе одной стояли могущественные арверны и их союзники секваны, во главе другой — эдуи. Положение арвернов сильно пошатнулось, когда в 121 году до н. э. они потерпели поражение от римлян. Эдуи же, заключившие союз с Римом, напротив, значительно упрочили свои позиции.
Около 63 года до н. э. эдуи вели войну с секванами за стратегически важный коридор, ведущий из долины Рейна к верховьям Роны. Секваны поначалу терпели поражения и привлекли к участию в войне 15 тысяч наёмников-германцев из племени свевов, которых возглавлял Ариовист. Германцы явились в Галлию из отдалённых земель за Рейном и имели репутацию храбрых и опытных воинов.
В результате эдуи потерпели от них тяжёлое поражение в битве у Магетобриги (возможно, у современного Амажа в 75 км от Безансона). Секваны завладели спорными территориями и поселили здесь воинов Ариовиста, которые должны были играть роль пограничного буфера между ними и эдуями.
Вождь свевов, не ограничившись достигнутым, начал переводить через Рейн всё новые отряды германцев. Вскоре их численность здесь достигла 120 тысяч человек. Для их расселения Ариовист потребовал у секванов уступить ему часть их владений, а также начал отбирать земли у соседних галльских общин.
Гельветы Мнения галлов разделились. Одна партия, во главе которой стоял вождь эдуев Дивитиак, планировала обратиться за защитой к римлянам. Другая, возглавляемая братом Дивитиака эдуем Думноригом, а также секваном Кастиком, предлагала использовать против германцев помощь гельветов.
Это могущественное и богатое кельтское племя, жившее в северо-западной части современной Швейцарии, перед растущим натиском германцев задумало покинуть свои владения и обосноваться в юго-западной части Аквитании. С этой целью гельветы собрали большие запасы продовольствия и сожгли свои города и сёла.
Поскольку кратчайший путь к намеченным для поселений местам пролегал через территорию Нарбонской провинции, гельветы обратились в Рим с просьбой о свободном проходе. Римляне, лишь в 62–61 годах до н. э. подавившие в провинции восстание аллоброгов, опасались возобновления волнений и отказали им в просьбе. Гельветы попытались пробиться силой, но Цезарь, уже ранней весной 58 года до н. э. поспешивший выехать в провинцию, предпринял здесь ряд мер оборонительного характера.
Статуя галльского воина из Вашера на юге Франции, I век н. э.
Найдя путь через провинцию заблокированным, гельветы двинулись в обход — через области секванов и эдуев. Думнориг добился для них разрешения на свободный проход. Однако насилие, которое гельветы устроили в пути, отвратило эдуев в пользу партии Дивитиака. В качестве римского союзника тот обратился к Цезарю с просьбой о защите.
Цезарь поспешил ухватиться за удобный предлог для военных действий. В начале лета он перевёл через Альпы три легиона из Цизальпинской Галлии в дополнение к легиону, стоявшему на территории Нарбона. Кроме того, он набрал ещё два легиона добровольцев. Располагая теперь армией из шести легионов, т. е. 25–30 тысяч человек, Цезарь устремился вслед за гельветами.
6 июня 58 г. до н. э. он атаковал входивших в их состав тигуринов во время их переправы через Арар. Внезапная атака увенчалась успехом: галлы потерпели поражение и понесли большие потери. Постоянно преследуя противника, Цезарь через несколько дней смог навязать гельветам решающее сражение где-то вблизи столицы эдуев Бибракте, возможно, у современного Монмора.
В начале боя гельветы смогли сильно потеснить римлян с их позиций, но затем военное счастье от них отвернулось. Сражение завершилось полной победой римлян. Около 80 тысяч гельветов и их союзников были убиты на поле боя, уцелевшие вынуждены были вернуться на места первоначального расселения и отстроить ранее разрушенные поселения.
Кампания Цезаря против Ариовиста После победы над гельветами Цезарь созвал в Бибракте общегалльское собрание, на котором представители наиболее влиятельных племён принесли ему жалобу на действия Ариовиста. На его приглашение прибыть в ставку Ариовист отказался, что подтвердило худшие подозрения в его адрес.
Война Цезаря с гельветами и кампания против Ариовиста, 58 год до н. э.
Вскоре Цезарю стало известно, что недавно прибывшие из-за Рейна гаруды опустошают пограничные земли эдуев, а на другом берегу реки стоят, ожидая переправы, громадные силы свевов. Стремясь предотвратить их соединение с основными силами Ариовиста, Цезарь в конце августа того же года выступил в поход. Ему удалось занять столицу секванов Везонтион (Безансон) прежде подхода к нему основных сил германцев. Ариовист ожидал приближения Цезаря в «Бургундских воротах» у современного Бельфора. Личная встреча военачальников не имела успеха. Ариовист отказался принять посредничество Цезаря и отверг его требования предоставить галлам свободу.
Несколько дней между противниками происходили лёгкие стычки. Решающее сражение состоялось 10 сентября 58 года до н. э. В начале боя германцам удалось потеснить римлян на одном из флангов, однако Цезарь своевременно ввёл резервы, что решило исход дела в его пользу. Около 80 тысяч германцев погибли на поле боя и во время бегства к берегу Рейна. Ариовист с немногими приближёнными успел переправиться через реку и спастись. Его дальнейшая участь неизвестна.
Кампания против белгов Римская победа над гельветами и Ариовистом серьёзно изменила политическую ситуацию в Галлии. Пальма первенства среди галльских племён перешла в руки эдуев и стоявшей за ними проримской партии. Жившие на севере Галлии белги были недовольны этими обстоятельствами. Они расторгли ранее заключённый с эдуями договор о дружбе и начали готовиться к войне.
Цезарь расценил приготовления белгов как угрозу для созданного им нового порядка. Весной 57 года до н. э. он набрал в Цизальпинской Галлии два новых легиона и со всеми бывшими при нём силами вторгся в Белгику. Ремы, жившие между Эной и Марной, заверили его в своей поддержке и предложили помощь. О своём нейтралитете заявили левки (Туль), медиоматрики (Мец) и жившие в долине Мозеля треверы.
Остальные белги, среди которых важнейшую роль играли белловаки (Бовэ), собрали ополчение численностью 300 тысяч человек. Эти громадные силы подступили к укреплённому лагерю Цезаря, который был разбит на холме на берегу Эна близ современного Краона. Прямой штурм лагеря затрудняло находившееся рядом болото. На его берегах происходили мелкие стычки.
Со временем белги стали испытывать нужду в припасах, их ополчение начало распадаться. Цезарь устремился в погоню за отступающими и преследовал их до Новиодуна в 3,5 км от современного Суассона. Устрашённые белги, одно племя за другим, начали выражать ему свою покорность. Нервии, попытавшиеся сопротивляться, были побеждены и полностью уничтожены в битве на реке Самбре. По утверждению Цезаря, из 60 тысяч мужчин, способных носить оружие, уцелело всего 500 человек, из 600 самых знатных сенаторов — только трое. Их гибель заставила признать римское господство атребатов (Артуа) и веромандуев (Вермандуа). Адуатуки, пытавшиеся обороняться у Намюра, потерпели жестокое поражение. После этого 33 тысячи побеждённых были проданы в рабство.
Одновременно с этой кампанией Публий Лициний Красс с одним легионом принял капитуляцию венетов, осисмов, кориозолитов, эзубиев и редонов в приморских областях Бретани. Так к концу лета 57 года до н. э. значительная часть Галлии признала господство римского оружия.
Кампания Цезаря против белгов в 57 году до н. э.
Покорение Арморики и Аквитании Зиму 57–56 годов до н. э. римские легионы провели в Галлии, расположившись на квартиры вдоль Луары. Весной против римлян выступили венеты (Морбиан), к которым присоединились покорённые в прошлом году приморские арморийские общины. Цезарь с основными силами вторгся в Арморику, а его легат Децим Брут во главе недавно построенного флота подчинил побережье и разбил на море корабли венетов. В наказание за сопротивление Цезарь приказал казнить весь сенат венетов, а пленных продать в рабство.
Легат Цезаря Квинт Титурий Сабин с тремя легионами прошёл огнём и мечом по территории Нормандии вплоть до берега Сены, а Публий Красс с двенадцатью когортами подчинил территорию Аквитании от Гаронны до подножия Пиренеев. В решающем сражении ополчение аквитанов понесло такие потери, что из составлявших его 50 тысяч человек уцелела лишь четверть.
Покорение Цезарем Арморики и Аквитании, кампания 56 года до н. э.
Осенью 56 года до н. э. сам Цезарь отправился в Белгику против моринов и менапиев, которые жили по реке Шельде и в низовьях Рейна. С его приближением варвары поспешили отступить в густые леса и болота. Римлянам пришлось прорубать широкие просеки и разбирать завалы на дорогах. Ограничившись грабежом жилищ и полей, Цезарь отдал войскам приказ возвращаться на зимние квартиры.
Цезарь переходит через Рейн Зимой 55 года до н. э. германские племена узипетов и тенктеров, изгнанные со своей родины свевами, переправились через Рейн в нижнем его течении и нашли себе убежище в землях менапиев. Беженцы, которых, согласно римским сведениям насчитывалось 430 тысяч, обратились к Цезарю с просьбой наделить их землёй.
Цезарь стремился воспрепятствовать впредь неконтролируемым переправам германцев через Рейн и потому отвёл им всего три дня на то, чтобы вернуться назад. Затем, воспользовавшись в качестве предлога нападением отряда варваров на его фуражиров, он приказал задержать явившихся для переговоров вождей германцев, а солдатам отдал приказ вырезать всех людей, скопившихся в огромном лагере. Погибло множество народа, включая стариков, женщин и детей.
Мост через Рейн для своего времени был настоящим инженерным чудом. Настил, покрытый фашинами, поддерживался дубовыми сваями, вколоченными в дно реки на расстоянии 12 м одна от другой. Для защиты несущих опор моста выше по течению были сооружены быки. Все работы заняли не более 10 дней
Не довольствуясь этим результатом, Цезарь решил предпринять поход за Рейн. По его приказу в районе нынешнего Кобленца, где река имеет 0,5 км в ширину, инженерные подразделения возвели деревянный мост. Прибрежные общины убиев заявили о своём подчинении, однако сугамбры, принявшие к себе уцелевших узипетов и тенктеров, предпочли удалиться вглубь своей страны. Свевы также очистили прибрежные области и отступили в чащу своих лесов. Цезарь не стал их преследовать, предав огню захваченные прибрежные поселения. На 18-й день похода его войска вернулись назад.
Британская экспедиция Поскольку Галлия сохраняла спокойствие, в августе 55 года до н. э. Цезарь решил предпринять экспедицию в Британию. В ней были использованы два легиона. Отогнав огнём метательных машин отряды варваров, Цезарь высадился и укрепился на берегу острова. Бритты отступали вглубь своей страны, умело ведя партизанскую войну и уничтожая отряды римлян, отдалявшиеся от берега. На 18-й день после высадки Цезарь отплыл обратно в Галлию.
В июле 54 г. до н. э. последовала новая попытка вторжения, на этот раз силами четырёх легионов и 1800 галльских всадников, которые перевозились на 800 судах. Бритты вновь не приняли решающего сражения, а вместо этого отступали перед превосходящим их противником. Тем временем часть римских кораблей была разбита бурей. Из Галлии поступали плохие вести о назревавшем там восстании. Удовлетворившись получением заложников и формальным изъявлением покорности, 20 сентября 54 года до н. э. Цезарь вновь покинул остров.
Экспедиция Цезаря к Рейну и поход в Британию в 55 году до н. э.
Галльское восстание Зимой 54–53 годов до н. э. галлы наконец осознали грозившую им опасность и начали действовать вместе. Римские войска, насчитывавшие шесть легионов, в это время находились на зимних квартирах в землях белгов. Заговорщики, среди которых решающую роль играли вождь треверов Индутиомар и вождь эбуронов Амбиориг, решили атаковать их по отдельности.
Восстание началось в округе эбуронов. Амбиориг со своими людьми напал на зимовавшие у Адуатуки (Тонгерен) 15 когорт, которыми командовали легаты Квинт Титурий Сабин и Луций Аврункулей Котта. Нападение оказалось для римлян полной неожиданностью, но они сумели отбить первый штурм восставших. Тогда Амбиориг, который до того считался верным союзником римлян, вызвал легатов на переговоры и пообещал им свободное отступление к своим. Когда римляне вышли за стены лагеря, галлы устроили им засаду на марше. Весь отряд был уничтожен.
После этого успеха восставшие осадили лагерь Квинта Цицерона на Самбре. Тот с трудом сумел отразить первое нападение и удержал лагерь до подхода на выручку Цезаря, зимовавшего с тремя легионами неподалёку в Самаробриве (Амьен). В последовавшем сражении 7 тысяч римских легионеров Цезаря обратили в бегство 60 тысяч галлов.
Кампания против восставших белгов в 53 году до н. э.
При известии об этом поражении восстание пошло на спад. Индутиомар, осадивший со своими треверами лагерь Тита Лабиена, дал втянуть себя в сражение до подхода переправившихся через Рейн германцев, потерпел поражение и был убит. После этого германцы вернулись к себе домой, а треверы покорились римскому оружию.
Весной 53 года до н. э. Цезарь восполнил убыль личного состава, набрав три новых легиона и получив от Помпея ещё один. С этими силами в ходе летней кампании он жестоко расправился с восставшими эбуронами, вновь усмирил Белгику и ещё раз переправился через Рейн, чтобы сполна наказать германцев.
На зиму два его легиона разместились у границы треверов, два — у лингонов, а главная группировка, включавшая шесть легионов, — у Агединка (Санс), в землях недавно замирённых сенонов. Сам Цезарь выехал в Цизальпинскую Галлию, чтобы наблюдать за ходом событий в Риме.
Верцингеториг Тем временем галлы вновь начали переговоры о всеобщем восстании. На первом этапе в нем участвовали племена, жившие в бассейнах Луары и Сены: аулерки, анды, туроны, парисии, сеноны, арверны, кадурки и лемовики. Во главе заговорщиков стоял вождь арвернов Верцингеториг. Это был талантливый и энергичный военачальник, в дальнейшем — грозный противник Цезаря.
В заранее назначенный день 13 февраля 52 года до н. э. карнуты перебили в Кенабе (Орлеан) всех находившихся там римлян. Эта резня должна была послужить сигналом к общему выступлению. Общая численность восставших составляла 80 тысяч человек. Верцингеториг, взяв на себя командование частью союзнических войск, направился в область битуригов, которые после этого присоединились к восстанию. Другая армия, с сеноном Драппетом во главе, должна была заблокировать Тита Лабиена с его легионами в Агединке. Кадурк Луктерий с третьей армией вторгся в область рутенов, вольков-арекомиков и толосатов, угрожая Нарбонской провинции.
Положение Цезаря было крайне сложным. В конце февраля ему удалось отразить непосредственную угрозу Нарбону, после чего через страну, занятую восставшими, он прибыл в Агединк к зимовавшим там легионам. Отсюда Цезарь отправился к Кенабу, чтобы наказать карнутов за устроенную ими резню. Город был разграблен и сожжён, а все его жители — убиты.
После этого Цезарь перешёл Луару и вошёл в страну битуригов. Верцингеториг, используя свой перевес в коннице, перешёл к тактике партизанской войны. Галлы сами сожгли несколько десятков своих городов и селений, чтобы лишить противника продовольствия. Они пощадили лишь Аварик (Бурж), столицу битуригов, красивейший город Галлии, стоявший на пересечении важнейших торговых путей. Цезарь осадил Аварик и взял город после тяжёлой осады, продолжавшейся 25 дней. В наказание за сопротивление солдаты перебили всех его жителей. Из 40 тысяч человек уцелело лишь 500, успевших добраться до галльского лагеря.
Римские осадные сооружения под Авариком. За 25 дней римляне возвели осадную насыпь 80 футов (24 метра) высотой и 330 футов (100 метров) шириной, которая позволила им сражаться на одном уровне с защитниками стен. Попытка галлов поджечь насыпь не увенчалась успехом, и город в итоге пал
Переоценив значение этой победы, в апреле 52 года до н. э. Цезарь решил перейти в наступление, разделив свои силы. Тит Лабиен с четырьмя легионами был направлен в земли сенонов и парисиев, чтобы нарушить сообщение между восставшими и удерживать в повиновении белгов. Сам Цезарь с шестью легионами двинулся к столице восставших Герговии. Город находился на высоком холме, Верцингеториг перекрыл все подступы к стенам.
Пока продолжалась осада Герговии, начались волнения среди эдуев, все эти годы хранивших верность Риму. Если бы эдуи примкнули к восстанию, войска Лабиена, осаждавшие в это время Лутецию (Париж), оказались бы отрезаны от своих главных сил. Чтобы не допустить такого поворота событий, Цезарь вынужден был снять осаду Герговии, предприняв перед уходом неудачную попытку штурма. Римляне были отбиты от стен и понесли большие потери.
Это поражение подтолкнуло эдуев заключить союз с Верцингеторигом, поскольку в его руки, среди прочих трофеев, попали и заложники, обеспечивавшие верность своих общин союзу с римлянами. После этого восстание в Галлии приобрело всеобщий характер.
Общегалльское восстание и кампания 52 года до н. э.
Осада Алезии Измена эдуев отрезала Цезаря от Нарбонской провинции. Для организации её обороны сил было недостаточно, поэтому Цезарь принял решение соединиться с Лабиеном и вместе отступить на юг. Последний, узнав о его неудаче, отказался от осады Лутеции и отступил в Агединк, где в июле 52 года до н. э. соединился с пришедшим туда Цезарем. Выступив по направлению к Нарбонской провинции, римская армия на марше подверглась атаке конницы Верцингеторига, однако в разыгравшемся затем сражении набранные Цезарем германские всадники опрокинули и рассеяли галлов.
Теперь уже сам Верцингеториг был вынужден отступать в область мандубиев и искать убежище в стенах их столицы Алезии. Цезарь окружил город линией укреплений общей длиной 15 км, вдоль которой были воздвигнуты 23 опорных пункта. Из них можно было днём и ночью вести наблюдение за галлами. В своих «Записках» он оставил детальные описания инженерных работ:
«Он провёл ров в 20 футов шириной и с отвесными стенками, а все прочие укрепления устроил в 400 футах позади этого рва. Такая система имела целью помешать неожиданным или ночным неприятельским атакам. Он провёл два рва в 15 футов ширины и такой же глубины, в один из них он провёл воду из реки. За ними выстроена была плотина и вал в 12 футов вышиной, который был снабжён бруствером и зубцами, причём в местах соединения бруствера с валом выдавались большие рогатки, чтобы затруднять врагам восхождение на вал, а вся линия укреплений была опоясана башнями в 80 футах одна от другой. В поле перед рвами были вырыты волчьи ямы».
Укрепления позволяли 60 тысячам римлян удерживать в осаде 80-тысячную галльскую армию.
Осада Алезии Цезарем. Город расположен на вершине плоскогорья, к нему примыкает лагерь Верцингеторига. Двойной полосой город огибают возведённые солдатами Цезаря укрепления с большими лагерями и сторожевыми фортами
Пока ещё римляне не успели полностью замкнуть кольцо блокады, остатки галльской конницы покинули город и рассеялись по своим округам, чтобы собрать там новые силы. На 42-й день осады к городу подошло 250-тысячное ополчение галлов под командованием Коммия и Веркассивеллауна. Теперь Цезарь в своем лагере сам превратился в осаждённого.
Ночью на трёхкилометровом фронте восточнее Алезии галлы атаковали римскую линию укреплений, но успеха не добились. Следующей ночью штурм повторился на северном и юго-восточном направлениях. Одновременно Верцингеториг пытался прорвать линию римских укреплений изнутри. В ночном бою римлянам пришлось напрягать все силы. Цезарь своевременно перебрасывал резервы на тот участок обороны, которому грозила наибольшая опасность.
Лишь к утру следующего дня нападение было отбито на обоих фронтах. Армия галлов рассеялась, Верцингеториг вернулся в свой лагерь. На следующий день, 27 сентября 52 года до н. э., Алезия капитулировала.
Послевоенное устройство Галлии После пленения Верцингеторига восстание галлов резко пошло на убыль. Зимой 52–51 годов до н. э. карательные экспедиции предпринимались римлянами против битуригов, карнутов и белловаков. Покорены были ареморийские общины. Лабиен опустошил области треверов и эбуронов. Наиболее крупным предприятием стала осада Укселлодуна (Пюи д’Иссолю), который защищали Драппет и Луктерий. Город удалось взять лишь тогда, когда римляне лишили его защитников воды. К весне 50 года до н. э. были задушены последние ростки галльской оппозиции.
Галлия дорого заплатила за сопротивление. В своем донесении сенату Цезарь сообщал, что за девять лет ему пришлось сражаться с тремя миллионами человек, из которых один миллион он истребил, один миллион обратил в бегство и один миллион захватил в плен и продал. Он разрушил 800 галльских крепостей и покорил 300 племён. Количество захваченного Цезарем золота было столь велико, что цена на него в Риме упала на треть.
Статус римских союзников в покорённой Галлии сохранили лишь ремы, лингоны и эдуи. Остальные племена были обязаны выдать заложников и платить подать. Восстания, которые поднимали галлы, безжалостно подавлялись.
Верцингеториг капитулирует перед Цезарем, картина Л. Ройера (1899)
В 22 году до н. э. Август передал Нарбонскую провинцию под управление сената, а остальную Галлию разделил на три части: Аквитанию, Лугдунскую провинцию и Белгику, в которых правили его легаты. Лугдун (Лион) стал общей столицей галльских провинций, здесь ежегодно собирались представители 60 галльских общин.
Романизация страны шла так быстро, что уже в 16 году до н. э. римляне передвинули стоявшие здесь войска на линию Рейна, поручив командовать ими наместнику Германии. Единственным гарнизоном на территории Галлии остались 1200 воинов когорт городской стражи Лугдуна. А в 36 году император Клавдий предоставил галлам право латинского гражданства.
Гамилькар был первым представителем знаменитого рода Баркидов, давшего миру целую плеяду величайших полководцев и политических деятелей. Хотя его деяния и меркнут на фоне успехов его сына Ганнибала, Гамилькар был создателем карфагенского военного могущества в Испании, послужившего важнейшей предпосылкой для начала II Пунической войны. Не случайно римские историки полагали, что проживи он дольше — и карфагенское оружие пришло бы в Италию ещё при Гамилькаре.
I Пуническая война Гамилькар Барка родился около 275 года до н.э. Он принадлежал к знатному и богатому роду, возводившему своё происхождение к одному из спутников основательницы Карфагена царицы Элиссы. Его имя Ḥmlqrt означало «служитель Мелькарта», прозвище «Барка» происходит от финикийского brq — «молния». По одним сведениям, он получил его за решительный характер и энергичную тактику военных действий. По другим, это прозвище было родовым.
В 247 году до н.э. карфагеняне назначили Гамилькара военачальником сил, ведших войну с римлянами на Сицилии. До этого момента о его биографии совершенно ничего не известно. Несомненно, что к тому времени он уже имел за плечами опыт военного командования. Однако, судя по имеющимся в источниках данным о его возрасте, вряд ли Гамилькар являлся тем же военачальником, который командовал на Сицилии в 261–256 годах до н.э. и неудачно сражался в Африке против римского консула Марка Атилия Регула.
Заключительный этап I Пунической войны в Сицилии
К моменту назначения Гамилькара военачальником, война, продолжавшаяся уже 17 лет, вновь зашла в позиционный тупик. Благодаря победе, одержанной в 249 году до н.э. над римским флотом у мыса Дрепан, карфагеняне властвовали на море. На суше, однако, римляне имели подавляющее превосходство. Карфагеняне потеряли бо́льшую часть своих сицилийских владений и продолжали удерживать лишь Лилибей и Дрепан. Обе крепости находились в плотном кольце блокады, их гарнизоны снабжались необходимыми припасами лишь по морю.
Стремясь оттянуть часть римских сил на себя, Гамилькар с небольшой армией высадился на северном побережье Сицилии у Панорма и устроил здесь укреплённый лагерь на горе Геркте (Монте Пеллегрино). Отсюда он стал совершать молниеносные набеги на занятую римлянами часть острова. Карфагенский флот, не встретив активного сопротивления, опустошал побережье Италии вплоть до Кум, разграбив Локры и округу Брундизия. На протяжении трёх лет между Панормом и подножием занятой Гамилькаром горы шли непрерывные бои.
В этих сражениях Гамилькар часто одерживал победу, но ему всё же не удалось ни отвоевать Панорм, ни заставить римлян снять осаду с Лилибея. В 244 году до н.э. он перебросил по морю свои силы в западном направлении, ближе к Дрепану, и захватил город Эрикс (современный Эриче). Сделать это он смог, отважно вклинившись между храмом Венеры Эрицинской на вершине горы, который продолжали удерживать римляне, и другой римской армией, стоявшей лагерем у её подножия. С этой позиции Гамилькар мог контролировать все перемещения римлян у Дрепана, препятствуя им стягивать кольцо осады и продолжая снабжать город необходимыми припасами. В непрерывных боях и стычках здесь прошли ещё два года. На протяжении этого времени, как пишет Полибий,
«Обе стороны пустили друг против друга всю изворотливость и силу, какие потребны в делах осады, претерпели всевозможные лишения, испытали все виды нападения и обороны, пока, наконец (…) война не завершилась иным способом».
Весной 243 года до н.э. римляне вновь построили флот из 200 квинкверем, который под командованием консула Гая Лутация Катула прибыл к западному побережью Сицилии. Для снабжения Дрепана и Лилибея карфагеняне собрали 250 кораблей. Римляне перехватили этот флот у Эгатских островов. В разыгравшемся на море сражении 50 карфагенских кораблей пошли ко дну, 70 оказались в плену, остальные спаслись бегством.
Карфагеняне в III-II веках до н.э.
Теперь, когда римляне вновь господствовали на море, карфагенские гарнизоны на острове оказывались отрезаны от поддержки. Сломленный этим поражением, карфагенский сенат поручил Гамилькару запросить у римлян об условиях мира. Согласно условиям договора, заключённого между Гамилькаром и Катулом, карфагеняне отказывались от своих владений в Сицилии, обязывались выплатить контрибуцию в две тысячи талантов и вернуть римских пленных и перебежчиков. После ратификации мира Гамилькар увёл войска в Лилибей и сложил с себя звание главнокомандующего.
Восстание наёмников Сразу по окончании I Пунической войны карфагеняне столкнулись с ещё более грозной проблемой. Оставляя Сицилию согласно условиям договора с Римом, они вывезли оттуда около 20 000 наёмных солдат. Не имея в запасе достаточно денег, чтобы выплатить им всем обещанное жалованье, правительство выслало их в Сикку. Летом 241 года до н.э. наёмники, воодушевлённые своей многочисленностью, взбунтовались и арестовали своих командиров. Инициаторами волнений, а позже и предводителями восстания, являлись ливиец Матос и кампанец Спендий.
Попытки карфагенян добиться мирного соглашения с наёмниками успеха не имели. На сторону мятежников стали местные племена и ливийцы, жестоко угнетаемые карфагенянами. Усиленная их отрядами армия восставших осадила города Утику и Гиппон. Полководец карфагенян Ганнон с городским ополчением и слонами переправился по морю к Утике и напал на лагерь повстанцев с тыла. Однако наёмники отразили нападение и загнали Ганнона с остатками его армии за городские укрепления. На сторону восставших перешли некоторые города, и в результате сам Карфаген оказался в плотном кольце осады.
В этот момент карфагеняне вновь возложили командование на плечи Гамилькара. Он набрал 10 000 воинов из числа граждан, перебежчиков и остававшихся в городе солдат и, сверх того, получил 70 слонов от своих союзников. Гамилькар перевёл воинов через обмелевшую в это время года реку Баград и вышел таким образом в тыл позиций наёмников. Спендий, попытавшийся воспрепятствовать его движению, был разбит в сражении и потерял 6 000 воинов убитыми и 2 000 пленными. Последних Гамилькар включил в состав своего войска.
Восстание наёмников
Карфагеняне, отчаявшись было в успехе, вновь приободрились. Гамилькар оказал помощь всё ещё державшимся городам союзников. Повстанцы следовали за ним по пятам. Однажды им удалось окружить его лагерь на равнине, но Гамилькар сумел заручиться поддержкой сражавшегося за наёмников нумидийского вождя Наравы, пообещав тому в случае успеха руку своей дочери. При помощи нумидийцев, в разгар сражения перешедших на его сторону, он нанёс бунтовщикам поражение. 10 000 наёмников погибло, 4 000 пленных Гамилькар вновь включил в свою армию.
В ярости от нового поражения, повстанцы казнили находившихся у них в плену знатных карфагенян, объявив, что будут вести войну «без перемирия». Отныне обе стороны воевали с беспримерной жестокостью, убивая и пытая пленных. Охватившее противников безумие Полибий сравнивает с душевной болезнью, поразившей массу рядовых солдат и военачальников.
Войска наёмников вновь подступили к Карфагену. Мощные городские укрепления позволяли жителям сдерживать осаду, однако продовольствие в городе было на исходе. Гамилькар со своей армией находился в тылу восставших. Здесь он начал перехватывать обозы с продовольствием, шедшие в лагерь повстанцев. В армии наёмников начался голод, и им пришлось снять осаду с Карфагена.
Бунтовщики разделили свои силы: Матос с частью войск выступил к всё ещё оборонявшемуся Тунису, а Спендий с основными силами двинулся против Гамилькара. Тот не принял боя, изматывая вместо этого противника в мелких стычках и постоянно отступая. В конечном итоге Гамилькару удалось заманить наёмников в засаду и запереть в ущелье Прион. Продовольствие в армии восставших быстро закончилось, и они начали страдать от голода. Спендий и другие военачальники наёмников, явившиеся для переговоров в лагерь Гамилькара, были вероломно захвачены им в плен. Остававшиеся в ущелье 40 000 человек попытались прорваться, но были раздавлены карфагенскими слонами.
Заключительное сражение восстания наёмников.
Одержав победу, Гамилькар двинулся к Тунису, который осаждал Матос. У его стен произошло решающее сражение, в ходе которого восставшие были разбиты и полностью уничтожены. Матос попал в плен. Гамилькар приказал провести его по улицам Карфагена, и городская чернь разорвала его на части. Города Утика и Гиппон, отложившиеся в своё время от карфагенян и теперь осаждённые Гамилькаром, вскоре капитулировали.
Политическое влияние Баркидов Победа в войне принесла Гамилькару власть и влияние. До этого времени у власти в Карфагене находилась аристократическая партия, возглавляемая Ганноном Великим. Вражда между Гамилькаром и Ганноном восходила ещё ко времени войны на Сицилии. В 239 году до н.э. аристократы попытались даже привлечь Гамилькара к суду, обвинив его в том, что якобы подарки, обещанные Гамилькаром воинам-наёмникам, побудили тех к мятежу.
Благодаря своей популярности среди самых широких слоёв населения, Гамилькару удалось заключить целый ряд союзов со многими высокопоставленными лицами. Полибий и Аппиан прежде всего называли Гасдрубала, «наиболее умевшего добиваться расположения народа». Это соглашение было скреплено браком Гасдрубала и дочери Гамилькара. Заручившись его поддержкой, Гамилькару удалось не только очиститься от выдвигаемых против него обвинений, но и создать собственную политическую партию, впоследствии игравшую важнейшую, если не исключительную, роль в карфагенской политике.
Гамилькар Барка (275–228 годы до н.э.)
Хотя армия наёмников и была разбита, восстанием были по-прежнему охвачены африканские владения Карфагена. Наёмники, находившиеся на Сардинии, из солидарности с Матосом и Спендием в 239 году до н.э. также подняли мятеж и обратились за помощью к римлянам. Сенат ухватился за этот удобный предлог и в 237 году до н.э. узурпировал власть над островом. Карфагеняне болезненно отреагировали на столь недружелюбные действия, но, будучи ослаблены войной, не осмелились ничего предпринять.
Гамилькар в это время приводил к покорности восставших нумидийцев. Новые победы и добыча, захваченная в походе, обеспечили ему безоговорочную преданность солдат. Он строил блестящие планы на будущее, задумав войну более значительную по сравнению с той, что вёл до сих пор. Ареной своих будущих свершений он избрал для себя Испанию.
Война в Испании Испания была традиционной сферой карфагенского влияния на протяжении вот уже нескольких столетий. Карфагеняне владели её южной частью. Опираясь на поддержку расположенных вдоль морского побережья финикийских колоний, они проникали вглубь страны. Здешняя торговля приносила карфагенянам огромные прибыли.
На заключительном этапе I Пунической войны или чуть позже, во время восстания наёмников, власть карфагенян в Испании пала. Верность им сохраняли только финикийские колонии, среди которых важнейшую роль играл Гадес. Ожесточённое сопротивление Гамилькару оказали племена турдетанов и бастудов, которые призвали на помощь наёмников-кельтов. Гамилькар в 237 году до н.э. наголову разбил их армию, а 3 000 пленных зачислил в ряды собственного войска. После этого он двинулся против иберов, вождь которых Индорт собрал 50-тысячную армию. С приближением Гамилькара бо́льшая часть воинов обратилась в бегство. Индорт был живым захвачен в плен. В назидание другим ему выкололи глаза и распяли на кресте. 10 тысяч его воинов Гамилькар, напротив, распустил по домам.
Серебряный карфагенский шекель, чеканившийся в Испании в 237–227 годах до н.э. Изображению Мелькарта, как считается, приданы черты Гамилькара.
Восстановив власть Карфагена в южной части Испании, полководец отнюдь не собирался останавливаться на достигнутом. Между 237 и 229 годами до н.э. он развернул крупномасштабное наступление, стремясь подчинить себе всю страну иберов. «Многие города он взял путём убеждения, другие силой оружия», — писал Диодор Сицилийский. Первоочередной целью карфагенян были богатые серебром территории Сьерры Морены (сегодня это район в составе автономного сообщества Андалусия). Захватив эти земли, Гамилькар начал чеканку серебряной монеты с изображением Мелькарта, которому приказал придать собственные черты.
Огромные деньги Гамилькар тратил на раздачи своим воинам, а также отправлял в Карфаген, чтобы таким образом заручиться благосклонностью народа. Рим, обеспокоенный его завоеваниями, отправил в Испанию посольство. Гамилькар с издёвкой заявил прибывшим к нему послам, что он лишь стремился добыть деньги для выплаты наложенной на карфагенян контрибуции. Полибий и другие историки, подозревая Гамилькара в реваншистских настроениях, полагали, что из Испании он стремился сделать плацдарм для будущей войны с Римом. Отчаянную ненависть к римлянам он старательно прививал и своим сыновьям — Ганнибалу и Гасдрубалу. Глядя на их детские игры, он часто говорил, что вскармливает их как львят на погибель Риму.
Ваза с воинами из Лирии, IV век до н.э. Музей археологии, Мадрид
В 228 году до н.э. Гамилькар осадил город Гелику (современный испанский город Эльче). Его падение было неизбежным, поэтому значительная часть армии вместе со слонами отправилась на зимние квартиры. В этот момент вождь оретанов, которого Гамилькар считал своим союзником, поднял восстание. Вместе с осаждёнными он нанёс поражение окружавшим Гелику войскам.
Гамилькар погиб, прикрывая отступление своих сыновей. По легенде, он утонул в реке Хукар, сброшенный раненной под ним лошадью. Преемником Гамилькара в Испании стал его зять Гасдрубал.
В Рим, крупнейший центр могущественной державы, со всех провинций стекались огромные богатства и стремилось множество людей, надеявшихся поймать удачу за хвост. В I–II веках н.э. здесь проживало более миллиона человек, и им каждый день надо было как-то сводить концы с концами. Жизнь в Риме, как и в любой другой столице, нельзя было назвать дешёвой, и более двух третей его населения нуждались в постоянном субсидировании со стороны государства. Важнейшей частью этой политики было снабжение населения хлебом, который на кораблях доставлялся из Африки и Египта.
Центр мира С самых ранних лет своей истории Рим был весьма крупным городом с многочисленным населением. Уже в эпоху Ранней республики городское пространство внутри Сервиевых стен составляло 426 га. По примерным оценкам, здесь могло проживать до 30 000 человек, что сопоставимо с размерами и численностью населения других крупных государств того же времени. По мере превращения Рима в центр Италии, а затем и всего Средиземноморья численность городского населения неуклонно возрастала. После окончания Пунических войн население Рима росло в среднем на 4000 человек в год, достигнув отметки в 500 000 человек уже в конце II века до н.э. В конце следующего столетия оно увеличилось, возможно, до миллиона человек, а затем возросло ещё более. Основания для этого расчёта предоставляют данные, известные по «Деяниям» Августа:
«(…) будучи консулом в 11-й раз (в 23 году до н.э.), двенадцать продовольственных раздач, хлеб частным образом скупив, я устроил (…) эти мои раздачи достались не менее чем 250 000 человек. Обладая трибунской властью в 18-й раз, будучи консулом в 12-й раз (в 5 году до н.э.), я дал по 60 денариев 320 000 городских плебеев (…) Будучи консулом в 13-й раз (в том же 5 году до н.э.) по 60 денариев плебеям, которые тогда получали государственное продовольствие, я дал. Это было немногим более 200 000 человек».
Рим императорской эпохи с высоты птичьего полёта.
Поскольку государственный хлеб получали только взрослые главы семей, общая численность городского населения в 1 млн человек кажется вполне вероятной. Этот отрывок текста, написанный Августом собственноручно, не только даёт нам представление о численности римского населения, но и показывает, что император хорошо понимал, насколько важно снабжать столицу хлебом. Наряду с обеспечением водоснабжения города, периодически устраивавшимися денежными раздачами и организацией зрелищ регулярное поступление хлеба на продовольственные склады столицы составляло одну из несущих опор установленного Августом режима. По словам поэта-сатирика Ювенала, только два вопроса занимали ум некогда гордых потомков Ромула: хлеб и зрелища. Римское простонародье умело настаивать на выполнении своих требований. Императору Клавдию как-то пришлось убедиться в этом весьма драматичным образом:
«Когда со снабжением начались трудности из-за непрерывных неурожаев, и однажды его самого среди форума толпа осыпала бранью и объедками хлеба, так что ему едва удалось чёрным ходом спастись во дворец, — с тех пор он ни перед чем не останавливался, чтобы наладить подвоз продовольствия даже в зимнюю пору».
Выдача хлеба римским гражданам в одном из 44 предназначенных для этой цели пунктов. Современная реконструкция. Крипта Бальба, Рим.
Хлеб для бедноты Прокормить население мегаполиса было непростым делом. Регулярное распределение хлеба в Риме началось в 123 году до н.э. с принятием предложенного народным трибуном Гаем Гракхом первого из хлебных законов (leges frumentariae). Согласно новому закону, около 40 000 римских граждан получали право на ежемесячное приобретение 5 модиев (33 кг) хлеба по субсидированной государством цене в 6⅓ ассов за модий. Эта цена составляла примерно половину оптовой цены в 12 ассов за 1 модий, действовавшей при римских закупках хлеба на Сицилии. Тогда же в Риме были впервые построены крупные склады (horrea) для хранения поступавшего из провинций зерна. После гибели Гракха раздачи сократились, однако уже в 101 году до н.э. народный трибун Луций Аппулей Сатурнин предложил новый lex frumentaria. Закупки хлеба тяжким бременем ложились на государственную казну, и в 82 году до н.э. Луций Корнелий Сулла отменил хлебные раздачи. Вскоре после его смерти они были восстановлены.
Помпейская фреска I века н.э., изображающая хлебную лавку. Сравните форму хлеба с фотографией ниже. Национальный музей археологии, Неаполь.
Катон Старший выделял 5 модиев зерна в месяц в качестве продуктового пайка для рабов, занятых на тяжёлых работах. Из 1 модия зерна выпекалось 20 стандартных буханок хлеба каждая весом около 1 римского фунта (327,45 г). Этого количества хлеба одному человеку было достаточно на десять дней. Таким образом, 5 модиев зерна получателю с избытком хватало на месяц, но было совершенно недостаточно, чтобы прокормить целую семью. Вопрос увеличения объёма раздач оставался актуальным в 73, 67 и 62 годах до н.э. Решающий шаг был сделан в 58 году до н.э., когда народный трибун Публий Клодий Пульхр объявил государственное зерно бесплатным для получателей. Во время Гражданских войн возможность получить бесплатный хлеб привлекала в Рим множество беженцев из других городов Италии. Количество лиц, претендовавших на это право, возросло до 320 000 человек. В 46 году до н.э. Гай Юлий Цезарь поручил городским преторам составить списки получателей, уменьшив при этом их количество до 150 000 человек.
Обуглившаяся буханка римского хлеба из Помпей. Хлеб имел вес около 1 фунта и стоил примерно 2 асса за буханку. Национальный музей археологии, Неаполь.
При Августе число получателей хлеба вновь возросло до 200 000–250 000 человек. Поскольку это были отцы семейств, в действительности раздачи охватывали более 400 000 человек. Бесплатный хлеб предназначался для всех категорий граждан, однако для бедноты он имел критическое значение, позволяя хоть как-то сводить концы с концами в дорогом для жизни городе. Время от времени бесплатный хлеб получали и другие группы населения. Нерон даровал эту привилегию солдатам преторианской гвардии, городских когорт и вигилов. При Траяне хлебные пайки стали получать 5000 мальчиков-сирот, находившихся на государственном воспитании. Изначально раздачи включали только зерновой паёк, однако император Септимий Север в придачу к хлебу стал раздавать оливковое масло, Аврелиан прибавил к нему свиное мясо, а само зерно заменили буханками печёного хлеба.
Портик Минуция на Марсовом поле, построенный в 107 году до н.э. и перестроенный в годы правления Клавдия. Именно здесь происходили крупнейшие раздачи зерна населению столицы императорской эпохи. Современная реконструкция. Крипта Бальба, Рим.
Снабжение продовольствием В древности за снабжение Рима продовольствием (сura аnnonae) отвечали эдилы. В период Поздней республики с той же целью назначались два куратора (сurator аnnonae) из числа бывших преторов. В период продовольственного кризиса в 23 году до н.э. Август взял хлебное снабжение в свои руки и вместо двух кураторов назначил четырёх префектов (praefecti frumenti dandi ex s.c.). Наконец, между 9 и 11 годами н.э. он назначил всадника Гая Туррания первым постоянным императорским префектом анноны (praefectus annonae). Префект имел помощника (adiutor) и постоянные конторы в Риме, Остии и Путеолах. От имени императора он работал с сетью государственных и частных поставщиков зерна, отвечал за сбор хлеба и его транспортировку на кораблях из провинций в Рим, а также за юридическое обеспечение этого процесса. По своему значению это была одна из высших должностей в государстве. В эпоху Поздней империи ещё двое префектов анноны были учреждены в Александрии в Египте и в Карфагене в Африке.
Сбор урожая зерна. Египетская резьба по слоновой кости, VI век. Архиепископский музей, Равенна.
Бо́льшая часть зерна в провинциях собиралась в качестве налога (frumenta vectigales). Эта система поступлений сложилась ещё во II–I веках до н.э., когда Рим старался поставить себе на службу плоды своих завоеваний. На Сицилии, в Африке, а позже и в Египте римляне приспособили под собственные нужды систему, сложившуюся при прежних властях. Крестьяне-арендаторы должны были отдавать в качестве налога примерно десятую часть своего зерна. Налог взыскивался на деревенской молотилке. На ослах или повозках, предоставляемых в качестве местных повинностей богатыми землевладельцами, зерно под контролем уполномоченных лиц (conductores) переправлялось сначала на региональные, а затем на центральные склады. Помимо налогов, двадцатая часть собираемого урожая хлеба в провинции также подлежала обязательной продаже по фиксированным ценам. Наконец, ещё одним источником хлеба являлись обширные императорские владения (patrimonium principis). Через императорских прокураторов эти земли сдавались в аренду кондукторам (conductores), которые распределяли отдельные участки между издольщиками, а затем взыскивали с них выращенное зерно и переправляли его на склады.
Как сбор налогов, так и хлебные поставки римское государство отдавало на откуп, то есть занимались этим частные подрядчики, предлагавшие на аукционе самую высокую цену. При заключении соответствующего контракта государство авансом получало всю сумму налоговых платежей от подрядчика, который затем в течение года взыскивал потраченные деньги с плательщиков. Для Рима откупная система являлась простым способом управления провинциями без громоздкого и дорогостоящего бюрократического аппарата. Участниками такого рода сделок были крупные компании, располагавшие внушительными средствами и тесно связанные с правящей элитой. Например, стоимость груза одного 400-тонного корабля с пшеницей из Египта составляла примерно 1 млн сестерциев, что было эквивалентно минимальному состоянию сенатора. Норма прибыли в этом деле могла колебаться от 15% до 20%.
Фреска II–III веков из Остии, на которой изображена погрузка зерна на судно.
Транспортировка хлеба Считается, что между I и III веками, в эпоху расцвета империи, городское население Рима ежегодно нуждалось в 200 000–400 000 т хлеба, 75 млн л вина, 20–30 млн л масла для приготовления пищи и ещё 1 млн л для освещения. Бо́льшая часть этих грузов доставлялась в город из Египта и Северной Африки, а также Сицилии, Сардинии и Испании. Главной житницей Рима являлась Африка, которая, по словам историка Иосифа Флавия, кормила его население на протяжении восьми месяцев года, в то время как Египет — на протяжении четырёх месяцев. Преобладание морских путей снабжения определялось огромным объёмом перевозимой продукции и высокой стоимостью сухопутных перевозок. Расстояние от Сицилии до Рима составляло более 500 км, от Карфагена — более 600 км, от Александрии — более 2000 км. Помимо расстояния, продолжительность плавания зависела также от направления ветра и погоды. Плавание от Остии до Александрии продолжалось всего 14 дней, зато возвращение занимало гораздо больше времени из-за неблагоприятных ветров. Между ноябрём и апрелем навигация полностью прекращалась из-за зимних штормов. Учитывая этот фактор, из Египта в Рим можно было совершить лишь один круговой рейс в год, в то время как из Северной Африки, Сицилии или Испании совершалось несколько такого рода плаваний.
О маршруте и времени морского плавания может рассказать путешествие апостола Павла. Направляясь в Рим, он сел на большой корабль, с грузом зерна плывший из Египта. Вместе с экипажем и пассажирами на борту находилось 276 человек. Плавание состоялось в конце сезона навигации, и ветры были неблагоприятными. Следуя обычному маршруту вдоль южного берега Крита, корабль сошёл с курса и потерпел крушение у Мальты.
Основой зернового флота служили огромные корабли водоизмещением около 400 т. Размеры и внешний вид этих судов мы знаем из повествовательных источников, а также большого количества фресок, мозаик и рельефов. Чтобы поощрить судовладельцев (navicularii) строить столь большие суда, император Клавдий предписал наделять латинов римскими гражданскими правами, римских граждан освобождать от ограничений по закону Папия-Поппея о безбрачии, а женщинам предоставлять полную правоспособность. Он же ввёл государственное страхование для кораблей, задействованных в перевозке хлеба. В случае потери груза владелец должен был получать компенсацию из государственной казны. Зерновозы освобождались от портовых сборов, обычно составлявших 2,5% от стоимости груза. На каком-то этапе судовладельцы были даже освобождены от выполнения обязательных для всех муниципальных повинностей. Правда, оговорённые привилегии вступали в силу, если заявитель вкладывал в судоходный бизнес не менее двух третей своего капитала. Аналогичными привилегиями вознаграждались и пекари — следующее звено в цепочке хлебных поставок. Этот порядок существовал ещё в конце IV века.
Модель римской плоскодонной баржи длиной более 20 м, которая использовалась для речной перевозки крупнотоннажных грузов. Музей римского судоходства, Майнц.
Ворота Рима Морскими воротами Рима являлся порт Остия в устье Тибра. По легенде, город основал царь Анк Марций. Как морской порт Остия обладала рядом серьёзных недостатков. Наиболее остро стояла проблема заносов устья реки песком и илом, что требовало постоянно заботиться о расчистке фарватера. Морские суда с низкой осадкой должны были останавливаться в Путеолах, где зерно перегружали на суда меньшего размера. Ещё Цезарь вынашивал планы по созданию в Остии искусственной гавани, но только Клавдий довёл эти замыслы до стадии реального проекта. В 48 году старая гавань Остии была расчищена, для её защиты был построен новый каменный мол с маяком. С этой целью у входа в гавань затопили, наполнив его камнями, огромный корабль, специально построенный при Калигуле для доставки из Египта каменного обелиска. Также при Клавдии на северном берегу Тибра в 4 км от старой гавани появилась новая искусственная гавань, так называемый Порт (Portus).
Устье Тибра, Остия и Порт в античную эпоху. Современная реконструкция.
Траян в 113 году также предпринял работы в устье Тибра. Гавань Порта была значительно углублена и приобрела характерную шестиугольную форму. После перестройки общая длина остийских причалов превысила 6 км, что позволяло принять в гавани до 700 кораблей разом. На берегу были выстроены кирпичные здания складов, здесь же располагались торговые конторы и жилые помещения. Зерно и другие товары сюда перегружали прямо с кораблей, а затем везли вверх по Тибру на грузовых баржах и лодках. Чтобы миновать опасные мели в устье реки, был построен канал (Fossa Traiana), остатки которого британские археологи обнаружили в 2008 году. Помимо складских помещений, Остия располагала большим театром, храмом Августа, Капитолием, общественными банями, многочисленными тавернами и гостиницами. Здесь имелись администрация, отряд полиции и пожарная служба. Население города превышало 50 000 жителей.
Порт после его обустройства при Траяне. Современная реконструкция.
В Риме большинство грузов прибывали в район городского порта (Эмпорий), находившийся на левом берегу Тибра в западной части города сразу за Авентинским холмом. После 193 года до н.э. здесь возник район, плотно застроенный погрузочными причалами, складскими помещениями и огромными амбарами для хранения зерна (Horrea Sempronia, Galbana, Lolliana, Seiana, Aniciana). Наиболее заметным из всех сооружений являлся Портик Эмилия, который представлял собой гигантскую конструкцию из туфового камня и кирпича длиной 487 м, шириной 60 м и общей площадью 25 000 м2. Сводчатую крышу поддерживали 294 каменных столба, которые делили внутреннее пространство на семь продольных и 50 поперечных проходов шириной 8,3 м. Здесь хранились огромные запасы продуктов для жителей Вечного города. Раскопки на берегу Тибра в 1868–1870 годах выявили остатки древней набережной с множеством лестниц, пандусов, которые спускались к реке, и причальных столбов, к которым швартовались прибывавшие по реке суда.
Портик Эмилия, огромный продовольственный склад на берегу Тибра и в стороне от него — вершина Монте Тестаччо.
Необычным памятником расцвета торговли между I и III веками является 45-метровый холм Монте Тестаччо (Гора черепков), давший название прилегавшему району. Почти целиком он состоит из керамических обломков амфор, в которых в остийский порт поступали вино, оливковое масло, рыбный соус и другие продукты из провинций. Поскольку везти назад пустые амфоры было нерентабельно, их разбивали и утилизировали таким образом. Раскопки обнаружили определённый порядок в том, как были уложены черепки: отдельно донца амфор, отдельно горловины и ручки. Всего, по самым приблизительным современным подсчётам, здесь находятся остатки 25–50 млн глиняных амфор. Интересно, что около 30% найденной здесь керамики происходит из Южной Испании.
Череп Плиния Старшего: дорогостоящее исследование того, чего не могло быть, с сомнительными результатами
В 79 году во время извержения Везувия префект Мизенского императорского флота известный ученый-натуралист Плиний Старший погиб на берегу Неаполитанского залива у городка Стабии. Согласно письмам его племянника, Плиния Младшего, адресованным историку Тациту, дядя отправился спасти знакомых, а также разведать обстоятельства природной катастрофы:
Решили выйти на берег и посмотреть вблизи, можно ли выйти в море: оно было по-прежнему бурным и враждебным. Дядя лег на подостланный парус, попросил раз-другой холодной воды и глотнул ее. Огонь и запах серы, возвещающий о приближении огня, обращают других в бегство, а его подымают на ноги. Он встал, опираясь на двух рабов, и тут же упал, думаю, потому что от густых испарений ему перехватило дыхание и закрыло дыхательное горло: оно у него от природы было слабым, узким и часто побаливало. Когда вернулся дневной свет (на третий день после того, который он видел в последний раз), тело его нашли в полной сохранности, одетым как он был; походил он скорее на спящего, чем на умершего.
Казалось бы, сомнений в том, что тело Плиния Старшего не осталось на берегу моря, быть не может. Однако место его захоронения неизвестно.
В начале 1900-х годов итальянский инженер Дженнаро Матроне руководил работами по строительству дороги, которая и сейчас ведет на Везувий, а также носит его имя (Strada Matrone). Его рабочие наткнулись на большое количество останков не слишком далеко от древней линии моря. Скорее всего, это были жители близлежащих вилл и городков, которые у моря ждали в 79 году спасения в виде кораблей, но так и не дождались. Всего там погибло 73 человека.
Конечно, среди костей оказались и находки – большей частью то, что можно было унести с собой и имело ценность, например, кошельки с монетами. Один скелет так и вовсе выделялся роскошью экипировки: перед гибелью он был облачен в панцирь (нагрудник для защиты от стрел и копий) и вооружен мечом с рукоятью из слоновой кости, украшенной раковинами. Кроме того, на пальцах его сохранились кольца из золота (одно с львиными мордами), на запястье – змеиный браслет, а на шее болталась золотая цепь из 75 звеньев. Несмотря на это, власти почему-то не заинтересовались открытием и позволили Матроне забрать все себе.
Череп предположительно Плиния Старшего из документов Матроне
Другие черепа из документов Матроне
Матроне так и сделал, причем ценные находки он продал, а после написал книжулю, где изложил свою гипотезу о принадлежности останков самому Плинию Старшему. Известный археолог Джузеппе Козенца во всеуслышанье выразил сомнение, чтобы префект флота и уважаемый ученый, каким являлся Плиний, мог так вырядиться в спасательную экспедицию. Матроне расстроился и продал череп «Плиния» Мариано Боргатти, генерал-майору, занимавшемуся созданием Исторического музея санитарного искусства. В этом музее череп и пролежал сотню лет.
Злополучный череп в Museo Storico dell’Arte sanitaria di Roma
В 2014 году инженер, архитектор и историк Флавио Руссо издал книжку, где описал всю историю несчастного черепа, подкрепив, таким образом, гипотезу о его принадлежности Плинию Старшему. Ну, а что? Череп принадлежал мужчине лет 50 – Плинию было 56. Скелет был разодет и украшен – Плиний был известным богатым человеком, да еще и при высокой должности. Останки найдены недалеко от Стабий – Плиний Младший писал, что где-то там дядя и умер. Все сходится!
В итальянской прессе заклубился вопрос: а нельзя ли провести настоящие естественно-научные исследования черепа, чтобы как-то определиться? Росси вместе с довольно активным итальянским журналистом Андреа Чончи объявили сбор средств на изучение черепа теми же специалистами, которые занимались и мумией Эци. Было это в далеком 2017 году.
В 2019 году внезапно выяснилось, что исследования были-таки проведены. И вот что стало известно:
- череп принадлежал одному человеку, а челюсть другому;
- череп принадлежал мужчине 45 лет плюс/минус 12 лет;
- челюсть принадлежала выходцу из Северной Африки в возрасте 37 лет.
Но эти данные не смутили Чончи. Ведь племянник писал, что дядю поддерживали рабы, а значительная часть моряков набиралась в Северной Африке. Почему бы одному из рабов не быть негром-моряком, телохранителем, в конце концов? Он считает, что все полученные сведения отлично ложатся на гипотезу о принадлежности черепа Плинию Старшему.
«Наконец, когда Антистий огласил вынесенный судьями оправдательный приговор, то, как по команде, народ издал возглас, произносимый по старинному обычаю на свадьбах, — «Таласию!»». Плутарх, «Сравнительные жизнеописания».
Почему же зрители на суде, оправдавшем молодого Помпея (ему на тот момент было около 20 лет), кричали древнеримский аналог современного возгласа «горько!»? Всё дело в том, что за Помпея перед судьёй заступились весьма уважаемые люди: Квинт Гортензий Гортал, Гней Папирий Карбон и даже цензор Луций Марций Филипп. Но Антистий поставил условие — он оправдает юношу, если тот женится на его дочери. Так сказать, амнистию за Антистию (у римских женщин не было собственных имён, их называли по имени отца). Помпей, недолго думая, согласился. Свадьба состоялась сразу после вынесения оправдательного приговора.
Каким образом Гней Помпей оказался на скамье подсудимых? Формально из-за любви к книгам, а по сути — в наказание за спасение собственного отца. Его отец Гней Помпей Страбон был политическим противником Цинны. Тот подослал к нему убийц, которых Помпей, вместе с отцом отправившийся на Союзническую войну, выявил и обезвредил. Отца позже всё равно убили (официальной причиной смерти был назван удар молнии, хоть в это никто не поверил), а сына обвинили в том, что на той войне он присвоил себе лишние трофеи.
Воин-самнит, враг Рима в Союзнической войне. Современная иллюстрация
О репутации молодого Помпея говорит тот факт, что обвинили его не в воровстве золота и драгоценностей, а в краже книг. Что там случилось — дело тёмное, вроде бы при штурме Аускул Гней Помпей спас немалое количество редких текстов, которые привёз к себе домой, ведь их прежние хозяева погибли. Враги семейства Помпеев подсчитали рыночную стоимость этих книг, которая оказалась немалой, и на этом основании обвинили молодого человека в краже в особо крупных размерах. Но после женитьбы на дочери судьи юношу полностью оправдали.
Помпей в сериале «Спартак»
Через три года в Риме разгорелась гражданская война, в которой Помпей примкнул к Луцию Корнелию Сулле. Тестя Гнея Помпея убили марианцы, тёща от горя покончила с собой, а с женой ему пришлось развестись по настоятельной просьбе своего нового начальника. Сулла очень хотел привязать к себе молодого перспективного политика и полководца. Для этого он организовал брак Помпея с Эмилией Скаврой, своей падчерицей.
Луций Корнелий Сулла, I в. до н.э.
Эмилия на тот момент уже была замужем и ждала ребёнка, но суровый Сулла приказал ей немедленно развестись и выйти замуж за Помпея. Вскоре после свадьбы счастливая новобрачная умерла при родах. Через 5 лет, уже после смерти Суллы, Помпей женился в третий раз. Помпею предложили в жёны Муцию Терцию, дочь консула и великого понтифика Квинта Муция Сцеволы. Помпей согласился, но вскоре после своей третьей свадьбы уехал воевать в Испанию.
Римляне Сертория против римлян Помпея. Картина современного художника
За годы отсутствия мужа его супруга родила ему троих детей. Помпей, когда наконец-то окончательно вернулся домой, сопоставил дни своих побывок на родине с датами рождения двух дочерей и сына. Поняв, что числа не сходятся, он обвинил жену в супружеской измене и развёлся с ней. Холостяком он пробыл всего три года. В то время сложился «триумвират», то есть политический союз Гнея Помпея, Марка Красса и Юлия Цезаря. А чтобы он стал ещё теснее, Цезарь выдал замуж за Помпея свою дочь, которая была на 30 лет младше жениха.
«Юлия падает в обморок от вида окровавленной тоги мужа». Ангелика Кауфман, XVIII в.
Об этом браке Плутарх писал: «Помпей женился на Юлии, дочери Цезаря, уже обрученной с Цепионом и собиравшейся выйти замуж через несколько дней. Чтобы смягчить гнев Цепиона, Помпей обещал ему в жены собственную дочь, хотя она тоже была ранее обручена с Фавстом, сыном Суллы». Семейное счастье Помпея и в этот раз продлилось недолго. После очередной потасовки на форуме он пришёл домой в тоге, залитой кровью. Его беременная жена от такого зрелища упала в обморок и потеряла ребёнка. Вскоре она снова забеременела и умерла при родах.
Корнелия Метелла в сериале «Рим»
Последней супругой Помпея стала Корнелия Метелла, вдова Публия Лициния Красса. Её муж был сыном Марка Красса и погиб вместе с ним в походе на Парфию. Помпей, наученный горьким опытом третьего брака, уходя на очередную войну, отправил свою молодую жену на остров Лесбос. Однако ему самому вскоре пришлось бежать в Египет. По пути он забрал с собой семью, в итоге Корнелия Метелла имела сомнительное удовольствие увидеть, как её супругу в Египте отрезали голову.
Помпей перед смертью. Кадр из сериала «Рим»
Как можно видеть, Помпей всегда женился по политическим соображениям, причём очередную жену ему всегда подбирали друзья или союзники. Неудивительно, что все его браки заканчивались не лучшим образом.
Середина – вторая половина III века ознаменовалась серьёзным военно-политическим кризисом Римской империи. В условиях резкой активизации её противников по всему периметру границы и начала крупных вторжений варваров в глубину государства военачальники, возглавлявшие крупнейшие провинциальные военные группировки, один за другим начали провозглашать себя императорами и бороться за власть друг с другом и с правительством. За пятьдесят лет между 235 и 285 годами сменилось 49 императоров. Почти все они отличались низким происхождением, пришли к власти военным путём и умерли насильственной смертью. В историю это время вошло под названием «эпоха солдатских императоров».
Правление юного императора 10 мая 238 года восставшие солдаты убили императора Максимина Фракийца и его сына. Императором был провозглашён тринадцатилетний Гордиан III, который опирался на старую правящую аристократию, на время отодвинутую от власти в течение правления Максимина. Благодаря опытным советникам, среди которых важнейшую роль играл тесть императора Темисефей, Гордиану постепенно удалось решить большинство проблем, созданных предыдущим правителем.
Император Гордиан III и его приближённые. По-видимому, роскошный мраморный саркофаг предназначался для Юния Бальба, отца императора. Судя по особенностям одежды и причёсок, он был изготовлен в 230–240 годах. Национальный музей Рима
Основная угроза империи в это время исходила извне. На Дунае активизировались карпы и готы, на Востоке продолжались набеги персов. В их руки перешёл ряд пограничных городов, и в 242 году Темисефей планировал предпринять крупное контрнаступление. Во главе собранной армии должен был стать юный император. В её состав входили не только восточные легионы, но и вексилляции и вспомогательные отряды, приведённые с рейнской и дунайской границы.
Вероятно, вывод войск для участия в походе мог подтолкнуть германцев предпринять ряд нападений на оставшиеся без защиты участки границы Верхней Германии и Реции. На территории восточной Баварии к настоящему времени обнаружено 11 монетных кладов, датируемых 241–242 годами, что говорит об опасности, которой подвергалась в это время жизнь местных обитателей. При раскопках ретийских укреплений Гунценхаузен и Кёшинг были обнаружены крупные монетные клады, включавшие серебряные денарии Гордиана III. Клады рассматриваются как следствие боевых действий, развернувшихся в этом районе и связанных с пожаром, уничтожившим постройки на территории обоих фортов. Альтернативное объяснение заключается в том, что клады могли быть оставлены солдатами из гарнизонов соответствующих лагерей, отправлявшимися на восток воевать против персов.
К этому же времени относятся пожар и следы разрушений, обнаруженные при раскопках римского укрепления в Кюнциге (Квинтана). При раскопках принципии форта с восточной и с западной её стороны были найдены два клада. Один из них включал бронзовые элементы парадного вооружения и лошадиной сбруи, а другой – многочисленные наконечники копий и дротиков, мечи, кинжалы, топоры, гвозди и другие железные предметы. Исследователи полагают, что эти объекты находились внутри оружейного склада, когда форт был атакован и сожжён. Найденный здесь же свежеотчеканенный бронзовый ас Гордиана III позволяет датировать эти следы 242–244 годами.
Персидский поход завершился неудачей. Из-за жары, постоянной нехватки воды и продовольствия армия испытывала сильные лишения, в которых солдаты винили юного императора. Персы уклонялись от решительного сражения и вели умелую партизанскую войну. В феврале 244 года Гордиан III умер от полученных в стычке ран или был убит возмущёнными солдатами. Его преемником стал префект претория Марк Юлий Филипп, который поспешил заключить мир с персами.
Императоры и полководцы Кратковременное правление этого императора прошло в войнах на Нижнем Дунае, где основными противниками римлян являлись карпы. Хотя в 247 году Филипп присвоил себе титул «Карпийский» в честь одержанной над варварами победы, должно быть, солдаты не были удовлетворены результатами кампании. В 249 году они провозгласили императором сначала командовавшего ими Тиберия Клавдия Марина Пакациана, а затем видного сенатора Гая Мессия Квинта Деция. В сентябре 249 года в сражении у Вероны в северной Италии войска Филиппа были разбиты, а сам он вместе с сыном убит. Децию в 250–251 годах пришлось вновь воевать на Дунае против карпов и против готов. В 251 году он вместе со своим сыном погиб в сражении с ними при Абритте.
Его преемник, Гай Вибий Требониан Галл, заключил с готами мир, пообещав им большие суммы денег. Новый римский командующий Марк Эмилий Эмилиан отказался передать деньги готам, а вместо этого раздал их солдатам, которые весной 253 года провозгласили его императором. Требониан Галл оказался застигнут врасплох, предан и убит своими людьми. Эмилиан продержался у власти лишь 3 месяца.
Саркофаг Людовизи из драгоценного проконнеского мрамора предназначался для Гостилиана, сына императора Деция, погибшего в сражении с готами в 251 году. Национальный музей Рима
В августе 253 года в Италию с войсками, собранными в Реции и Германии, вступил Публий Лициний Валериан. В сражении у Сполеция войска Эмилиана перешли на его сторону, а сам он был убит. Валериан был признан Сенатом и назначил своим соправителем старшего сына Публия Лициния Эгнация Галлиена. Весной 254 года Валериан покинул Рим и выехал на Восток империи, которому вновь угрожали персы. В начале 260 года он был разбит в сражении при Эдессе и попал к персам в плен. Эти события спровоцировали начало многочисленных узурпаций и восстаний в различных провинциях империи.
Римский лимес в последнее десятилетие своего существования Из-за дефицита источников представление о том, как разворачивался кризис на германской границе, мы можем составить лишь на основе косвенных данных. Как представляется, на протяжении 242–254 годов на Рейне сохранялось относительное затишье, которое позволяло перебрасывать стоявшие здесь войска на другие участки границы. Посвящение с территории современной Румынии (Leg(ionis) XXII Pr(imigenia) P(ia) F(idelis) Phi[li]ppianorvm) свидетельствует об участии германских вексилляций в военной кампании, которую в 245–247 годах Филипп I Араб вёл против карпов в Дакии. В 248 году эти же солдаты были задействованы в восстановительных работах в Ромуле (Решка, Румыния).
Как следует из слов историков Аврелия Виктора и Евтропия, снятые с границы военные части обеспечили победу и признание власти командовавшего ими Валериана летом – осенью 253 года. Часть этих солдат из Италии вернулась в места постоянной дислокации, остальные вслед за Валерианом отправились на Восток воевать против персов. Наконец, в нашем распоряжении имеется надпись из Бискры (Алжир), удостоверяющая, что в октябре 253 года находившаяся в Реции вексилляция III Августа легиона по приказу Валериана была переведена в Нумидию, где на её основе был воссоздан ранее распущенный легион. Эти мероприятия были бы невозможны, если бы граница с Германией в это время находилась под угрозой вражеского вторжения. Однако постоянный отток отрядов, входивших в состав пограничных гарнизонов, неминуемо должен был ослабить оборону прирейнских провинций.
Посвящение солдат I Минервы легиона императору Максимину Фракийцу. Имя императора сколото вследствие принятого сенатом постановления о «проклятия памяти». Подобная участь часто постигала имена «солдатских императоров», большинство из которых с официальной точки зрения являлись узурпаторами
Надписи, обнаруженные при раскопках Германского лимеса, свидетельствуют, что в 230-х–240-х годах в пограничных крепостях ещё находились римские гарнизоны. Известна датируемая 237–238 годами надпись I Треверской когорты из Цугмантеля и надпись III Аквитанской Филипповой когорты из Остербуркена, датируемая периодом между 244 и 249 годами. В Орингене в 241 году всё ещё находилась I Бельгийская Септимиева когорта, в Ягстхаузене солдаты I Германской когорты в 244–247 годах чинили баню, а в 248 году оставили посвящение богине удачи Фортуне в местном храме.
Вместе с тем, симптоматичным выглядит редкость или даже полное отсутствие монетных находок на пограничных укреплениях. В Мариенфельсе, находившемся в северной части лимеса, самые поздние монетные находки датируются правлением Максимина Фракийца, в Заальбурге и Цугмантель на Тавне – правлением Гордиана III или Деция, в Остербуркене – Требониана Галла. В Хеддесдорфе, Бад Эмсе, Хольцхаузене и Альтебурге последние монетные относятся к периоду между 235 и 253 годами. Та же картина наблюдается в укреплениях на Тавне Фельдберге и Бюцбахе, а также в Гросскроценбурге, Стокштадте и Обернбурге на Майне. На Ретийском лимесе последние монетные находки в Гунценхаузене и Кёшинге датируются правлением Гордиана III, в Хальхайме и Руффенхофене – временем между 235 и 253 годами. Наиболее поздней монетной находкой здесь является клад из Вайзенбурга, датируемый 251–253 годами.
Начало конца В силу фрагментарности источников сложно составить точную хронологию событий. Кажется, что первые нападения на приграничные территории имели место начиная с весны 254 года, однако основным театром военных действий, где находился сам Галлиен с походной армией, в это время являлась граница на Верхнем и Среднем Дунае. Маркоманны и квады грабили Паннонию, карпы – Дакию. Для борьбы с ними на Дунай были переброшены отряды из соседних провинций.
Посвящение Юпитеру из Сирмия (Сремска Митровица), составленное от имени вексилляций британских и германских легионов с приписанными к ними вспомогательными частями (vexill[atii] leg[ionum] [G]ermanicia [e]t Britannicia [cu]m auxilis [e]arum), свидетельствует об их присутствии на фронте военных действий в Паннонии в 256–257 годах. В это время Галлиену удалось добиться ряда успехов, о чём говорит отчеканенная им в 254–257 годах серия монет с легендой «Германская победа», а также принятый в 256 году победный титул «Дакийский Величайший».
Германский лимес в середине III в. Укрепления, оставленные римлянами до 260 г.
Аврелий Виктор сообщает, что мир с царем маркоманнов был скреплён женитьбой Галлиена на его дочери Пипе, причём выкупом тестю послужила уступленная ему часть территории Верхней Паннонии. Добившись временного замирения на Дунае, в 257 году Галлиен отправился в Галлию, границам которой угрожали в это время германцы. Своим заместителем в Паннонии он оставил старшего сына Публия Корнелия Лициния Валериана II, которого он провозгласил цезарем и своим наследником. Опеку над юношей, которому шёл в это время 15-й год, должен был осуществлять опытный военачальник Ингенуй.
Своей штаб-квартирой на Рейне Галлиен избрал Колонию Агриппины (Кёльн), укрепления которого были недавно отреставрированы. В скором времени сюда из Виминация (Костолац) в Мёзии перевели императорский монетный двор. Отчеканенные здесь монеты содержали легенды «Германская победа» и «восстановитель Галлии».
Выбор императорской резиденции показывает, что основная опасность для римских границ в это время исходила от живших на Нижнем Рейне франков. Для борьбы с ними под его командованием была собрана армия, в составе которой засвидетельствовано присутствие вексилляций британских легионов и вспомогательных частей. Военная удача снова улыбнулась римлянам, и осенью 257 года Галлиен присвоил себе победный титул «Германский Величайший». Зосим рассказывал, что императору удалось заключить союз с одним из вождей варваров, который стал на защиту рейнской границы и препятствовал тем из своих соотечественников, которые пытались переправиться на другой берег.
Публий Лициний Эгнаций Галлиен. Глиптотека, Копенгаген. Для историков, как древних, так и современных, Галлиен оставался крайне противоречивой фигурой. Как правило, они высоко ценили его энергию, способности, эстетические вкусы, однако ставили ему в вину неспособность воспротивиться вторжениям варваров и военным мятежам. Время правления Галлиена знаменует достижение пика военной и политической нестабильности Римской империи
В 258 году в Сирмии при невыясненных обстоятельствах умер Валериан II. Опекавший его Ингенуй, почувствовав, как над его головой сгущаются тучи, в 259 году провозгласил себя императором. Возможно, причиной, побудившей его пойти на узурпацию, стал разгром и пленение Валериана Старшего на Востоке, а возможно – и начавшееся в Реции вторжение алеманнов, которое должно было оттянуть на себя внимание Галлиена.
Из-за проблем с хронологией событий в 259–260 годах их последовательность до сих пор не вполне ясна. Как представляется сегодня, Галлиен отреагировал на узурпацию достаточно быстро. Оставив в качестве военачальника на Рейне своего младшего сына Публия Корнелия Лициния Салонина, которого после смерти Валериана II он назначил цезарем, во главе недавно созданного мобильного корпуса войск, Галлиен устремился в Паннонию. Летом 259 года его военачальник Авреол разбил узурпатора в сражении при Мурсе. Ингенуй был осаждён в стенах Сирмия и вскоре вынужден был покончить с собой.
Пока Галлиен в Сирмии вёл следствие относительно обстоятельств мятежа, воспользовавшись отсутствием войск на границе, германцы на Рейне перешли в наступление. Франки, переправившись через реку, вторглись в Нижнюю Германию и Белгику. Алеманны прорвались через пограничные укрепления лимеса и захватили стратегически важный участок Десятинных полей. Под их общим натиском германская граница разом рухнула на всём своём протяжении.
"Несмотря на сожительство с Клеопатрой в последние годы жизни, Марк Антоний считался женатым на Октавии, родной сестре Октавиана Августа."
Это неверно. Марк Антоний получил развод с Октавией (в 32 г. до н.э), а потом узаконил свой брак с Клеопатрой. Иное дело, что по римским законам брак Антония и Клеопатры считался незаконным, ибо с точки зрения римского права Клеопатра, как чужеземка, не обладала права вступать в законный брак с римским гражданином. Но развод-то с Октавией Антония был абсолютно законным. Так что Октавия на момент смерти Марка Антония не считалась его супругой.
В первой половине – середине III века в Германии произошли важные политические изменения. Из конгломерата живших вдоль Рейна племен и мелких этнических групп, известных по описанию Корнелия Тацита, сложились крупные объединения, которые во время кризиса середины – второй половины III века перешли в наступление по всей линии границы. Наиболее опасными противниками Рима оказались франки, жившие на Нижнем Рейне к северу от Майна, и алеманны, заселявшие широкое пространство между истоками Рейна и Дуная в предполье Германского лимеса.
Германские союзы Имя алеманнов, как утверждает римский историк Азиний Квадрат, означает «смешанный род людей». Эта этимология происходит от германского alle Männer («мужской союз») и с большой долей вероятности отражает смешанное происхождение алеманнов из представителей различных племён, к которым относились прежде всего свевы, маркоманны, тюринги, гермундуры, а также, с меньшей долей уверенности, пришедшие с Верхней Эльбы семноны и ютунги.
Бронзовое изображение германца II в. с характерной причёской в форме завязанного на боку «свевского узла». Национальный музей археологии, Будапешт
Впервые имя алеманнов появляется на страницах источников в тексте Кассия Диона, который называет их в качестве основных противников римлян во время экспедиции Каракаллы за Рейн в 213 году, однако похоже, что здесь мы имеем дело с редакцией текста более позднего времени. Это название не отражается ни в монетных легендах, ни в победной титулатуре императоров и надёжно засвидетельствовано в словоупотреблении современников лишь со второй половины 280-х годов.
Хотя римское название алеманнов, безусловно, является отражением современного ему германского имени, однако современные исследователи давно обращают внимание, что оно, скорее, отражает обозначение этой племенной общности снаружи, со стороны соседей, нежели какое-то аутентичное самоназвание. Мы не знаем, называли ли себя сами алеманны этим именем или же его использовали только их соседи, в том числе и римляне. Более того, мы не знаем, ощущали ли они себя единым народом, или представляли собой лишь неустойчивое политическое объединение, созданное в процессе организации походов за добычей или осуществления совместной обороны.
Новейшие исследования акцентируют внимание на роли римлян в процессе формирования алеманнской общности. Ситуация, которую римляне воспринимали как возникновение нового племенного объединения, возможно, являлась всего лишь результатом изменения привычного порядка отношений римской администрации и её пограничных соседей. С начала III века постепенно разрушается устоявшийся порядок, построенный на клиентской зависимости германских вождей, на получении ими регулярных субсидий из Рима, на покровительстве и даже, в случае необходимости, на военной помощи в обмен на их лояльность и принятые на себя обязательства по недопущению грабительских вторжений их соплеменников на римскую территорию.
Пока эта система удовлетворяла амбиции германских вождей, она работала. Но в какой-то момент она дала слабину, и те же зависимые ранее от римлян клиенты пришли к выводу, что прибыль, полученная ими от грабительских походов на римскую территорию, превысит доходы от субсидий за их недопущение. Факторами, которые оказали влияние на этот выбор, могли стать внутренние изменения в социальной структуре германского общества, борьба за власть между проримски и антиримски настроенными группировками знати, скрытая ротация кадров, появление достаточно большого числа лиц, стремящихся увеличить собственный статус благодаря распределению захваченной военной добычи. Дополнительным фактором могли стать миграции, способствовавшие оседанию у римских границ новых групп выходцев из Центральной и Северной Европы.
Германское вторжение Рассказывая о первом знакомстве с алеманнами, римские авторы прежде всего акцентируют внимание на их высоких боевых качествах. Аврелий Виктор, автор, живший в IV в. и транслировавший представления своего времени на более ранний период, пишет о них как «о многочисленном и удивительно сражающемся на конях племени». После первых конфликтов в 213 году и в 233–236 годах происходят новые столкновения, информация о которых из-за фрагментарного состояния повествовательных источников черпается преимущественно из археологических данных.
Монетные клады на территории Реции, Верхней Германии, Белгики и Галлии, особенно найденные в сельской местности в глубине провинциальной территории, говорят о том, что местные обитатели не чувствовали себя в безопасности из-за периодически повторяющихся набегов варваров. Для правительства в это время, напротив, оказывается характерна глобальная недооценка серьёзности угрозы. В 253 году император Валериан, а в 256–257 годах его сын Галлиен использовали отряды германской армии для решения внутри- и внешнеполитических задач на других направлениях. Можно предположить, что на некоторых участках Германского лимеса вывод гарнизонов и разрушение оставленных без присмотра сооружений произошли ещё задолго до германского вторжения.
Сражение римлян с варварами. Рельеф саркофага из Портоначчо, 180–190 годы. Национальный музей Рима
Надписи удостоверяют, что в 257–259 годах Галлиен находился на Среднем Рейне, где в это время шли какие-то военные действия, ознаменовавшиеся выпуском серии монет с легендой «Германская победа» и «восстановитель Галлии». Противником римлян в это время, скорее всего, выступали франки. Об активности алеманнов в это время нам ничего не известно. Однако как только Галлиен в 259 году направился в Паннонию, где поднял восстание Ингенуй, германская граница сразу подверглась нападению и оказалась прорвана на всём своём протяжении. Описывавшие эту катастрофу римские авторы не жалели для неё чёрных красок. Павел Орозий, христианский автор, живший в начале V века, видел в этих событиях предвестие современных ему бедствий:
«Внезапно c позволения Божия отовсюду приходят в движение племена, жившие до этого кто вблизи, а кто и вдали от империи, и во весь опор устремляются на территории римлян. Германцы со стороны Альп, пройдя Рецию и всю Италию, достигают Равенны, аламанны, минуя Галлию, также переходят в Италию… Франки, живущие в более отдалённых землях, хозяйничают в разграбленной ими Испании».
К сожалению, в этом рассказе слишком мало конкретных деталей и совсем нет хронологических привязок. Основываясь на монетных находках и следах разрушений в Заальбурге, Каперсбурге, Ягcтаузене и Нидербибере, а также на широком горизонте монетных кладов на территории германских и галльских провинций, учёные-археологи начала ХХ в. датировали германское вторжение 259–260 гг. Со временем среди специалистов возобладала более осторожная оценка. Благодаря новым находкам оказалось возможным переосмыслить более ранние датировки, а кроме того, разнести по времени целый ряд событий.
Картина разрушений и гибели Классическую картину разрушения и гибели мы видим в Нидербибере, римском форте, расположенном на правом берегу Рейна в 40 км южнее Бонна. Гарнизоном форта являлись два отряда, нумер Германских разведчиков из Дивиции и Британский нумер. Раскопки, проводимые в конце XIX – начале XX веков, выявили на территории форта следы пожара и намеренных разрушений, после которых он уже более никогда не восстанавливался.
На территории штаб-квартиры (principia) при раскопках было найдено большое количество костей животных, включая коров, овец, свиней и собак. Общепринятая интерпретация этой находки гласит, что животные были введены вовнутрь укреплений, чтобы пережить угрожавшую их обитателям осаду. В восточной части комплекса, там, где обычно находилось святилище знамён (aedes principiorum), был обнаружен целый человеческий скелет в сидячем положении. Рядом с ним были найдены шлем, статуэтка с надписью genio vexillar et imaginif, а также круглые серебряные фалеры и серебряная табличка с надписью COH V, которые изначально крепились на деревянном древке. Очевидно, они принадлежали знамени VII Ретийской когорты, находившейся в качестве гарнизона в соседнем Нидерберге.
Остатки знамени из Нидербибера
В примыкавшем к помещению принципии соседнем дворе был найден ещё один полный скелет, рядом с которым лежал наконечник копья. Три найденных на территории форта клада и ещё два клада на территории примыкавшего к воротам поселения содержали монеты эпохи правления Валериана – Галлиена, самые поздние из которых были отчеканены в 258 и 259 годах. Это позволяет датировать время гибели укрепления и связать его причину с германским вторжением.
Схожая картина наблюдается в Остербуркене, одном из передовых укреплений лимеса между Майном и Неккаром, построенном около 150 года. Его гарнизон составляла III-я Аквитанская конная когорта римских граждан, а после 190 года также и Британский нумер. При раскопках, проведённых в конце XIX – начале XX веков, здесь было выявлено несколько фаз постройки и реставрации форта. Одна из них датируется 233 годом, когда сам форт и прилегающее к нему гражданское поселение пострадали во время вторжения алеманнов. Надписи и монетные находки, датируемые 244–249 годами, свидетельствуют, что гарнизон вновь вернулся в восстановленный форт и находился здесь до середины III века.
Изображение юного императора на серебряной фалере из Нидербибера принадлежит, по мнению различных исследователей, Гордиану III или Салонину
Найденные при раскопках следы пожара и разрушений, человеческие кости, монеты и остатки оружия указывают на насильственный конец форта и его обитателей. Ещё во время ранних раскопок в западной части форта был обнаружен человеческий скелет с застрявшим в костях наконечником стрелы. Второй скелет был частично завален остатками рухнувшей стены, одна его рука была поднята над головой, другая вытянута в сторону. В время раскопок 1991 года во рву, отделявшем укрепления от канабы, были найдены ещё три взрослых скелета, а кроме того – обгоревшие фрагменты древесины, керамика и фрагменты оружия.
Разрушение форта Пфюнц на Ретийском участке лимеса, который наряду с Нидербибером и Остербуркеном традиционно считали иллюстрацией насильственной гибели римской системы пограничных укреплений, согласно уточнённым данным, по-видимому, следует датировать более ранним периодом, 233–235 годами.
Жертвы среди мирного населения Легко преодолевая сопротивление немногочисленных пограничных войск, германцы двинулись в глубину римской территории. Римское военное командование было полностью дезорганизовано, и в течение нескольких лет западные провинции подвергались систематическому грабежу. Целью захватчиков являлась добыча, и в её поисках они, прежде всего, атаковали города.
Большинство провинциальных городских центров было обнесено стенами, которые являлись хорошей защитой от нападения, поскольку, как сообщают римские авторы, германцы ещё не умели их осаждать. Чтобы ворваться вовнутрь, им приходилось всецело полагаться на эффект внезапности, помощь перебежчиков и захваченных пленных. Таким образом им удалось захватить до 70 городов, среди которых были такие крупные центры, как Лугдун и Августодун в Галлии и Таракон в Испании.
Если захватить город внезапным нападением не удавалось, то германцы, как правило, разбредались по прилегающей к нему округе, подвергая разграблению богатые виллы и небольшие поселения в сельской местности. Здесь их путь отмечал дым пожаров, поскольку варвары сжигали оставленные жителями дома и разрушали храмы. Получив известия о приближении захватчиков, гражданское население зарывало наиболее драгоценную часть имущества в землю и спасалось бегством. Потоки беженцев хлынули на юг, увеличивая общую сумятицу и сея панику рассказами о многочисленности захватчиков и их жестокости.
Франки грабят римскую виллу
Спастись удавалось далеко не всем. В окрестностях Гельдубы, современного Крефельда, в 22 км северо-западнее Дюссельдорфа, археологи обнаружили массовое захоронение, в котором были найдены тела 13 человек, восемь из которых принадлежали мужчинам в возрасте между 20 и 30 годами, одно – женщине и одно – ребенку. Судя по характерным следам на костях, тела примерно на протяжении месяца оставались на открытом воздухе, прежде чем были в спешке захоронены вернувшимися на место трагедии соседями или родственниками. На поясе женщины оставался кожаный кошелёк, не замеченный ни убийцами, ни могильщиками. Одна из четырёх обнаруженных внутри монет являлась свежеотчеканенным антонинианом Валериана, датируемым 257 годом.
Другая подобная находка была обнаружена при раскопках римской виллы Бургвайнтинг в окрестностях Регенсбурга в Баварии. Вилла была сожжена и разграблена во время вторжения алеманнов в 259 году. В двух колодцах были обнаружены фрагменты костей, принадлежавших 13 индивидуумам. По-видимому, это были родственники, скорее всего семья, проживавшая на вилле, а также их слуги. Найденные черепа имели тяжёлые повреждения. Большинство жертв было убито тяжёлым ударом тупого оружия в лобную область и зону вокруг глаз. Кроме того, один женский череп содержал явственные следы скальпирования. После того как людей убили, их тела были сброшены в колодцы.
Женский череп, найденный в колодце при раскопках римской виллы в окрестностях Регенсбурга. Возраст женщины 20–30 лет, смерть наступила от тяжёлого удара, пришедшегося в область над левым глазом. Режущие отметины над правым ухом свидетельствуют о том, что с головы жертвы был снят скальп
В Ниде-Хеддернхайме жертвы нападения также были брошены в колодец. В данном случае речь тоже идёт о семье, которая включала мужчину и женщину возрастом между 25 и 30 лет, а также 3-летнего ребенка. Все они также были убиты тяжёлыми ударами, нанесёнными по головам. Кроме человеческих останков, на дне колодца были обнаружены скелеты трёх собак и кошки, брошенных туда вместе с людьми. Интересно, что погибшие, ставшие жертвами грабителей, были, вероятно, германского происхождения. Они, вероятно, являлись слугами, оставшимися дома, несмотря на надвигающуюся угрозу.
Маршруты вторжения Выше приведённые слова Павла Орозия, равно как и слова других историков (Аврелия Виктора и Евтропия) позволяют очертить область, охваченную германским вторжением. Ещё одним информативным в данном отношении источником является топография монетных кладов этого времени. Будучи нанесённым на карту, ареал находок показывает, что опустошению подверглись огромные территории, включая левый берег Рейна, долину Мозеля и территорию Белгики вплоть до берегов Сены. На территории Лугдунской Галлии область распространения кладов простирается до среднего течения Луары.
Отдельные группы захватчиков проникали ещё дальше на юг, в Аквитанию и Нарбоннскую провинцию. Отсюда, согласно сообщениям римских авторов, они пересекли Пиренеи и вторглись в Испанию, где франками была разрушена столица провинции, Тарракон. Захватив в гавани находившиеся здесь корабли, варвары совершили набег на побережье Северной Африки, после чего каким-то непостижимым образом смогли вернуться домой. Этот рассказ можно было бы посчитать выдумкой, если бы он не находил подтверждения в эпиграфическом материале. При раскопках Тамуды на территории римской провинции Мавретании Тингитане (Тетуан, Марокко) в 1933 г. была найдена надпись с упоминанием barbaros … inrupe[ntes], которую исследователи связывают с нападением германцев.
Карта кладов, датируемых периодом правления Галлиена (254–268 годы)
В это же время алеманны заняли оставленную римскими гарнизонами область Десятинных полей и отсюда продвинулись в юго-западном направлении, на территорию Верхней Германии и Галлии. Так же как и франки, на своём пути они сжигали города и разрушали храмы. Жертвой их нападения стала столица гельветов Авентик, сегодняшний Авенш в Западной Швейцарии. Средневековый хронист сообщает, что варвары разрушили город, «ведомые неким Вибиллием». По-видимому, это сообщение отражает какую-то местную устную традицию. Римское имя Вибиллия скорее принадлежит местному уроженцу, выступившему в качестве предателя, нежели германскому предводителю.
Двигаясь после разрушения Авентика далее на запад, часть алеманнов вышла к верховьям Роны и Луары, а затем, соединившись на территории Нарбоннской провинции с действовавшими здесь франками, ушла вместе с ними в Испанию. Отделившиеся от них отряды повернули в восточном направлении и через территорию Коттиевых Альп сумели прорваться в северную Италию. Здесь отдельные шайки добирались до Медиолана (Милан).
Основная часть алеманнов в это время подвергала грабежу территорию Реции, правительственный контроль над которой на какое-то время был полностью утрачен. Остатки населения провинции оказались предоставлены сами себе. Сокращение области монетных кладов свидетельствует об упадке социальной и экономической активности, связанном с резким уменьшением численности населения. Предав огню столицу Реции Кастра Регину (Регенсбург), алеманны проникли отсюда на сопредельную территорию Норика и Паннонии, где в это время также хозяйничали орды маркоманнов. Соединившись вместе, через восточно-альпийские проходы германцы направились в Италию.
Комплект римского военного снаряжения середины III века. Современная реконструкция
Италия в это время была полностью лишена войск и обещала стать лёгкой добычей. Вскоре отряды алеманнов появились в долине По и даже начали доходить до окрестностей Равенны. Беженцы, устремившиеся на юг, распространяли панические слухи о большом числе и жестокости нападавших. Со дня на день захватчиков ожидали в Риме. Сенат принял постановление раздать оружие для защиты столицы городскому плебсу. Зосим следующим образом рассказывает об этих событиях:
«С тех пор как Галлиен упорно продолжал стоять по ту сторону Альп, увязнув в германских войнах, Рим оказался в чрезвычайной опасности. Сенат мобилизовал солдат в столице, а кроме того на службу пришлось призвать сильнейших граждан. Таким образом, было сформировано войско, превосходившее варваров по численности и так ужаснувшее врагов, что они отошли от Рима, но при отступлении разорили фактически всю Италию».
Зосим выступает с просенатских позиций, приписывая заслугу изгнания варваров из Италии сенату. Иная точка зрения обнаруживается в тексте Зонары, который отдаёт эту заслугу императору:
«Галлиен, имея при себе лишь 10 000 воинов, неподалёку от Медиолана одержал победу над алеманнами, которых было 300 000… После этого он воевал ещё против франков».
Цифра в 300 000 нападавших, которую называет Зонара, значительно преувеличена. Она фигурирует в пропагандистском тексте, который стремится акцентировать внимание на заслугах победителя. Кроме того, характер действий завоевателей, разбившихся на мелкие группы, чтобы опустошить максимально обширную территорию, порождал иллюзию их многочисленности.
Вовремя появившись с достаточно крупными силами в Северной Италии, Галлиен сумел заставить варваров отступить восвояси. Тем не менее, как демонстрируют последующие события, борьба с ними была далеко ещё не окончена.
Владения Римской империи раскинулись в трёх частях света: в Европе, Азии и Африке. Её границы являлись непроницаемыми для врагов укреплёнными рубежами, а политическое и культурное влияние Рима простиралось далеко за их пределы. В отдалённые земли время от времени отправлялись военные и торговые экспедиции, чтобы собрать сведения о том, кто там живёт и что там происходит. Одним из направлений, интересовавших римлян, была Центральная Африка, куда они не раз направляли экспедиции, в том числе и военные.
Природные условия Одной из особенностей африканской природно-географической среды является поперечное рассечение Чёрного континента пустыней Сахара. Она делит Африку надвое и образует сложно преодолимый барьер между северной и южной частями материка. Сахара, самый обширный пустынный регион в мире, вытянута примерно на 4800 км с запада на восток и на 800–1200 км с севера на юг. Площадь пустыни составляет около 8,6 млн км², что равняется примерно 30% площади Африки. С запада Сахару омывает Атлантический океан, с севера она ограничена горами Атлас и Средиземным морем, а с востока — долиной Нила. Превращение этих территорий в пустыню началось как минимум 5 млн лет назад. Современный аридный, то есть пустынный, климат установился около 10 000 лет назад.
Карта транссахарских торговых путей и маршрутов в древности. Источник: Guédon, S. La frontière romaine de l’Africa sous le Haut-Empire / S. Guédon. — Madrid, 2018. — Fig. 7
Даже при столь неблагоприятных географических и климатических условиях Сахару нельзя назвать полностью необитаемой. Жившие в самой пустыне и на её границах народы занимались кочевым скотоводством и поддерживали торговые отношения с соседними земледельческими народами. Гараманты, населявшие глубинные районы Сахары, выступали посредниками в торговле между примыкавшими к средиземноморскому побережью областями и отделёнными от них пустыней регионами Центральной Африки. Наиболее ценным товаром было золото, но торговцы возили также соль, драгоценные камни, слоновую кость, рабов и экзотических животных, ладан, специи, страусиные перья, рога и шкуры носорогов. До того, как в начале нашей эры в Северной Африке широко распространились верблюды, основным вьючным животным были лошади, ослы и мулы.
Гараманты прекрасно знали пустыню и служили проводниками караванов сперва у карфагенян, а затем у сменивших их римлян. Время от времени гараманты предпринимали набеги на прибрежные земли. В ответ римляне снаряжали военные экспедиции, преследовавшие кочевников до мест их обитания. Римский учёный-энциклопедист Плиний Старший, основной источник информации по этому вопросу, упоминал о трёх таких экспедициях.
Экспедиция Корнелия Бальба Первый поход в глубину пустыни около 21–20 годов до н.э. предпринял африканский наместник Луций Корнелий Бальб-младший — амбициозный и энергичный военачальник, служивший ещё Цезарю. Как и его предшественникам на должности в 34, 28 и 21 годах до н.э., Бальбу пришлось иметь дело с восстаниями кочевых племён и их нападениями на границы вверенной ему провинции. Чтобы надолго отучить гарамантов от набегов, Бальб решил предпринять поход в самое сердце их владений.
Из ливийской Сабраты римская армия двинулась на юг, следуя старинным караванным маршрутом, который связывал побережье Сиртского залива с Ахаггарским нагорьем. По пути римляне заняли оазис тидаменсов, где основали укрепление Цидам — нынешний Гадамес. Этому городу суждено было стать самой южной точкой римских владений в Ливии. Далее Бальб перевалил через цепь Чёрных гор и захватил города Телги и Дебрис, вблизи которого находился горячий источник. Отсюда римлянин вышел к Гараме (современная Джерма в Ливии), столице царства гарамантов, которую он взял без труда, застав жителей врасплох.
Римские солдаты I века до н.э. на фоне африканского пейзажа. Реконструкция Ангуса МакБрайта. Источник: Secunda, N. Republican Roman Army 2nd Century BC / N. Secunda. — Osprey, Men-at-Arms 283
Плиний приводил впечатляющий список захваченных римлянами укреплений, перечень которых он позаимствовал из донесений самого Бальба:
«Город Табудий, народность нитериев, город Мильгис Гемелла; народность или город Бубей; народность энипи; город Тубен; гора под названием Чёрная; города Нитибр, Рапса; народность висцера; город Декри (Дебрис), река Натабур; город Тапсаг; народность тамиаги (или наннаги); город Бонн; город Перге; река Дазибари; затем один за другим города: Барак, Булуба, Алазит, Галса, Балла, Максалла, Цизания, гора Гири, где рождаются драгоценные камни».
Большинство перечисленных названий идентифицировать не удаётся, что открывает пространство для самых фантастических реконструкций. Например, в реке Дазибари иногда видят Нигер и на этом основании полагают, что Бальб со своими войсками пересёк Сахару. Даже если это не так, решимость римского военачальника, продвинувшегося со своими войсками почти на 800 км вглубь Сахары, опираясь при этом лишь на редкие колодцы с питьевой водой и местных проводников при враждебном населении, не может не впечатлять. Опасаясь угодить на обратном пути в засаду, возвращался Бальб другим маршрутом — через вади Зизамет (Цизания) и горы Мисуллата (гора Гири). После трёх или четырёх месяцев отсутствия уже оплаканная было согражданами римская армия вернулась в Лептис Магну в современной Ливии, ведя с собой многочисленных пленных и захваченную добычу.
Бронзовая статуэтка африканца, III–II века до н.э. Чернокожие рабы поступали на средиземноморские рынки через исправно функционирующие пути транссахарской торговли. Музей Метрополитен, Нью-Йорк.
Несколько перечисленных Плинием топонимов находятся, по-видимому, в землях гетулов в южной части Нумидии, поэтому историки предполагают, что в действительности речь идёт не об одной, а о двух экспедициях Бальба: одна была направлена против гарамантов, а вторая — против гетулов. Последняя, похоже, нашла среди современников Бальба гораздо меньший отклик, поскольку о ней не сохранилось никаких сведений. Экспедиция имела целью лишь демонстрацию силы и потому не сопровождалась оккупацией каких-либо территорий.
Собранные Бальбом сведения существенно расширили римские представления о географии этой части Африки. Вклад самого военачальника также был оценён по достоинству: как подчёркивал Плиний, ему единственному из урождённых иностранцев было разрешено справить триумф в столице, что и произошло 27 марта 19 года до н.э.
Карта римского проникновения в субсахарскую Африку.
Экспедиция Светония Паулина Гай Светоний Паулин, впоследствии дважды консул, прославившийся победой над Боудиккой в Британии, был первым римлянином, который пересёк Атласские горы. В 41 году н.э., когда он занимал должность претора, император Клавдий направил его в Мавританию для подавления вспыхнувшего восстания Эдемона — вольноотпущенника мавританского царя Птолемея, убитого в 40 году в Риме по приказу Калигулы. Он поднял восстание, чтобы отомстить за смерть своего хозяина. Вначале против Эдемона сражался Марк Лициний Красс Фруги, но не достиг успеха, и только Светонию Паулину, а затем сменившему его Гнею Гозидию Гете удалось одержать победу над мятежниками. После заключения мира в 44 году Мавритания превратилась в римскую провинцию и была разделена на Тингитанскую и Цезарейскую части, каждой из которых управлял отдельный прокуратор.
Подробности экспедиции Светония Паулина известны лишь из сообщения Плиния:
«Светоний Паулин (…) был первым римским полководцем, который перешёл через Атлас и продвинулся на много миль далее (…) Вершина горы даже летом покрыта глубокими снегами. До этого места он добрался после десятидневного пути и дальше шёл до реки, называемой Гер, через пустыни, покрытые чёрным песком, где выступали иногда как будто выжженные скалы, через места, необитаемые из-за жары, хотя была зима, когда он проходил здесь. Жители соседних с этой горой лесов, полных слонов, диких зверей и всяких змей, называются канариями, потому что они, как и собаки, поедают часть внутренностей диких животных».
Воины из Северной Африки: 1. Нумидийский вождь в полном доспехе; 2. Легковооружённый нумидийский или мавританский всадник; 3. Гарамантский воин. Источник: Nicolle, В. Romes Enemies 5. The Desert Frontier / В. Nicolle.
Река Гер, о которой упоминал Плиний, является, по-видимому, современной Уэд Гир. Это единственный топоним, который можно связать с рассказом, и он даёт лишь приблизительное представление о маршруте экспедиции. Дискуссионными остаются достигнутые римлянами пределы. Леса и изобилие животных, в том числе слонов, по мнению некоторых исследователей означают, что Светоний дошёл до современного Сенегала. Другие ограничивают затронутый экспедицией ареал современной Мавританией, где выявлены археологические следы римского присутствия: находки монет, керамики и мелкой бронзы.
Экспедиция Валерия Феста В 68 или 69 году, когда после смерти Нерона не только Рим и Италия, но и провинции были охвачены беспорядками, в Африке вспыхнул конфликт между Лептисом и жителями соседнего города Эи. Значительно уступая могущественному соседу, последние призвали на помощь гарамантов. Положение лептийцев стало критическим: по свидетельству Тацита, поля и земли их были опустошены, а сами они в страхе укрылись под защитой городских стен. Валерий Фест — легат, командовавший III Августа легионом, — освободил горожан от осады. Его солдаты обратили варваров в бегство и отбили у них бо́льшую часть добычи.
Чтобы наказать гарамантов за нападение на провинцию, а также продемонстрировать недавно взошедшему на трон императору Веспасиану своё рвение, Фест предпринял дальний поход на юг. Маршрут через Гадамес был известен римлянам по крайней мере со времён похода Бальба. Поскольку гараманты, стремясь помешать продвижению римской армии, стали засыпать песком питьевые колодцы на его пути, Фест нашёл другой кратчайший маршрут в их страну. Плиний сообщал, что назывался он «мимо скальной вершины» (Iter praeter caput saxi) и занимал всего четыре пеших перехода.
Мозаика, изображающая закованных в цепи берберских пленников, начало I века н.э. Музей Типасы, Алжир.
Относительно маршрута экспедиции Феста разгоралось немало дискуссий, но и сегодня его невозможно точно определить — по крайней мере, обозначенный Плинием срок в четыре дня слишком мал, чтобы быть правильным. Вероятно, речь идёт об ошибке переписчика. Клавдий Птолемей писал, что использовавшийся в его время маршрут от Лептиса Магна до Гарамы занимал у путешественников по крайней мере 30 дней, другой известный маршрут — 20 дней, и эти сроки выглядят гораздо более реалистичными.
Согласно одному из объяснений, римляне продвигались от Гадамеса через восточную часть Ахаггарского нагорья, далее достигли плато Аир на территории Центрального Нигера и шли далее к югу вплоть до нынешнего Агадеса. Затем они свернули на запад в сторону Мали и двигались, пока не достигли берега некоей реки Гирин (Girin flumen). Наиболее распространённая сегодня гипотеза выводит это название от туарегского Gber-n-igheren, то есть «река рек», сокращённо Ngher — название, используемое возле Томбукту вдоль среднего течения Нигера.
Другая точка зрения состоит в том, что Фест со своей армией достиг лишь района Гат на юге Ливии, недалеко от её границы с Южным Алжиром и Нигером, откуда, возможно, отправил разведчиков далее на юг.
Ещё одна попытка реконструкции маршрутов римского проникновения в субсахарскую Африку. Источник: Guédon, S. La frontière romaine de l’Africa sous le Haut-Empire / S. Guédon. — Madrid, 2018. — Fig. 7
Экспедиция Септимия Флакка Ещё две экспедиции в центральную часть Африки упоминал римский географ Клавдий Птолемей, который позаимствовал эти сведения у картографа Марина из Тира. Плиний об этих путешествиях не рассказывал, хотя и сообщал о сравнительно недавнем для его времени походе Валерия Феста. Это означает, что обе экспедиции, скорее всего, были предприняты уже после смерти Плиния в 79 году и последовавшей затем посмертной публикации его «Естественной истории».
Первой из них был поход некоего Септимия Флакка, который из Ливии достиг земель гарамантов. Из их столицы Гарамы он отправился в ещё один поход на юг, продолжавшийся три месяца. Здесь ему удалось достичь таинственной страны Агисимбы, населённой «эфиопами», то есть чернокожими жителями Центральной Африки. Конечной точкой путешествия стало огромное озеро, в котором водились бегемоты. Современные исследователи единодушно определяют его как озеро Чад на территории четырёх стран: Нигера, Камеруна, Нигерии и Чада — в то время оно имело гораздо бо́льшие размеры, чем сегодня.
Чернокожие «эфиопы» на «Нильской мозаике» из Пренесте (современной Палестрины). Огромное мозаичное полотно размером 585×431 см, изображающее русло Нила и сцены из египетской жизни, было изготовлено в начале I века до н.э. и отражает увлечение римлян Египтом и египетской культурой.
Идентификация Септимия Флакка и датировка его похода во многом зависят от возможности отождествить его с известным по тексту Кассия Диона легатом III Августа легиона Гнеем Суеллием Флакком. Последний в 86 году вёл войну против ливийских кочевников насамонов, которые нападали на римскую территорию, убивали сборщиков налогов и однажды даже захватили римский лагерь.
«Однако, найдя в лагере вино и прочие съестные припасы, они жадно на них набросились и, объевшись, заснули, а Флакк, узнав об этом, напал на них и истребил их поголовно, перебив даже всех, кто не носил оружия. Домициан, воодушевлённый таким исходом дела, сказал в сенате: «Я запретил насамонам существовать».
Если Септимий Флакк, упомянутый Птолемеем, и этот Суеллий Флакк — одно и то же лицо, то очень может быть, что экспедиция в земли гарамантов и дальнейший поход на юг проходили в рамках мероприятий по обеспечению безопасности территорий, сопредельных римским владениям. Интересно, что в отличие от событий 68–69 годов нам ничего не известно о военных действиях против гарамантов, которые в этом конфликте выступили в качестве римских союзников.
Греческий бронзовый сосуд в виде головы африканца.
Один из римских источников сообщал, что ливийский царь Мрсис прибыл во главе посольства, чтобы увидеться с Домицианом. Не найдя императора в Риме, он был вынужден следовать за ним в Галлию, где и состоялась встреча в верхах. Хотя этот источник утверждал, что царь был правителем насамонов, скорее всего, римский автор спутал его с царём гарамантов, поскольку в то время, когда состоялась эта встреча, римляне и насамоны враждовали.
Экспедиция Юлия Матерна Наконец, от того же Птолемея известно, что после экспедиции Септимия Флакка некий Юлий Матерн из Лептиса пересёк пустыню и добрался до Гарамы, где удостоился приёма у царя. Неясно, был он торговцем, солдатом или разведчиком, действовал по приказу императора или на собственный страх и риск. Визит, по всей видимости, оказался успешным, поскольку гость получил приглашение от царя присоединиться к его экспедиции против эфиопов:
«Юлий Матерн (…) отправился из Гарамы вместе с царём гарамантов, выступившим в поход против эфиопов, и после четырёхмесячного пути, во время которого он продвигался только в южном направлении, прибыл в эфиопскую землю Агисимба, где водятся носороги».
Присутствие носорогов доказывает, что Матерн вместе с гарамантами пересёк пустыню. Соответственно, загадочная Агасимба могла находиться на территории Судана, в Дарфуре или в районе озера Чад. Другие отождествляли её с оазисом Аир в современной Республике Нигер. Такая версия выглядит менее вероятной, поскольку из Феццана, где жили гараманты, трудно достигнуть Аира. Если искать Агасимбу на территории Судана, то речь у Птолемея идёт, возможно, о нагорье Тибести, поблизости от которого пролегал древний торговый путь. В первые века нашей эры, прежде, чем эти земли поглотила песчаная пустыня, здесь была твёрдая каменистая почва, по которой без труда передвигались кони и колесницы гарамантов. Дополнительно в пользу Тибести свидетельствует наличие здесь носорогов.
Римляне ловят носорога для цирковых представлений. Мозаика из виллы Казале, Пьяцца Армерина, Сицилия, около 300 года н.э.
Такова античная письменная традиция, дающая нам некоторое представление о масштабах римского проникновения вглубь Африки. Если после этого и предпринимались новые экспедиции, по размаху и дальности проникновения сопоставимые с походами Септимия Флакка или Юлия Матерна, то они нам неизвестны. В II–III веках римляне больше заботились об удержании занятых территорий и строительстве укреплённых рубежей в Ливии и Триполитании. О том, что даже в это время контакты жителей пустыни и римских территорий не прерывались, говорят монетные находки и остатки керамики в Гадамесе и других торговых центрах.
Avitus пишет: Чернокожие «эфиопы» на «Нильской мозаике» из Пренесте (современной Палестрины). Огромное мозаичное полотно размером 585×431 см, изображающее русло Нила и сцены из египетской жизни, было изготовлено в начале I века до н.э. и отражает увлечение римлян Египтом и египетской культурой.
Маленькое уточнение подписи к рисунку в исходной статье.
Это не фрагмент мозаики из Пренесте, I в до н.э., а фрагмент фрески из Помпей, середины I в. - сражение пигмеев с крокодилами и гиппопотамами.
Да, все верно, спасибо Пусть это будет поводом написать пару слов о Нильской мозаике:
"Нильская мозаика — античная (эллинистическая) мозаика размером 585 на 431 см, изображающая русло Нила и сцены из египетской жизни эпохи Птолемеев. Дата создания мозаики спорна — большинство учёных склонны датировать её правлением Суллы (I в. до н. э.).
Обнаружена в нач. XVII в. в итальянском городе Палестрина (древний Пренесте), предположительно, на месте античного храма Фортуны. По приказу всемогущего в городе семейства Барберини была варварски отделена от пола и вывезена в Рим, где на протяжении трёх столетий помещалась в Палаццо Барберини. Несколько раз реставрировалась; в 1953 году возвращена в Палестрину, где и выставляется по сей день"
Вот тут о посещении археологического музея Палестрины, со многими фото:
"Мозаика Нила первоначально покрывала пол грота на склоне горы, на которой был построен город. Это был полукруглый грот, спереди шириной 6,87 метра, глубиной 4,35 метра и ок. 10 метров в высоту. Грот располагался в задней стене большого зала. Пол зала был несколько выше, чем пол грота. Очевидно, грот был спроектирован так чтобы Нильская мозаика была покрыта тонким слоем воды. По ней не должны были ходить, чтобы не повредить мозаику. Вода делает краски более яркими, по сравнению с тем, что мы видим сейчас, когда мозаика висит на стене Археологического музея. Сейчас люди видят мозаику вертикально. И это совсем не так, как люди видели бы это в древности, когда она была частью пола."
Правление императора Адриана знаменует собой пик могущества Римской империи, вступившей в эпоху «золотого века». В отличие от своего предшественника Траяна, стремившегося к новым завоеваниям и расширению границ империи, Адриан сосредоточил усилия на их укреплении и интеграции окраин. Он проявил себя как талантливый администратор и военный, неутомимый и любознательный путешественник, дважды пешком обошедший всю свою империю, а также как тонкий ценитель и покровитель искусства.
Происхождение Семья Адриана происходила из Италики — современной Севильи в Испании. Род императора восходят к италийским колонистам, осевшим в Испании ещё в конце II Пунической войны. Разбогатев на торговле маслом и укрепив своё положение в провинции, они вернулись в Рим за государственной карьерой и почестями. Первым сенатором в семье стал прадед будущего императора Мариллин. Отец Адриана, которого звали Публий Элий Афер, также делал успешную карьеру в сенате и успел подняться до ранга претора.
Публий Элий Адриан. Старый музей, Берлин.
Публий Элий Адриан родился 24 января 76 года в Риме и провёл здесь ранние годы. Когда мальчику было 10 лет, его отец умер, назначив опекуном своего двоюродного брата Марка Ульпия Траяна — преуспевающего молодого военачальника. Эта связь, поначалу чисто формальная, в дальнейшем значительно повлияла на судьбу нашего героя.
Военная карьера Адриана началась в 95 году с должности военного трибуна II Вспомогательного легиона в Паннонии. В следующем году он перешёл в стоявший в Мезии V Македонский легион. В том же году император Домициан погиб от рук заговорщиков. Власть досталась сенаторскому ставленнику Нерве, который немедленно столкнулся с оппозицией военных. Чтобы укрепить свою власть, в начале января 97 года Нерва усыновил популярного в армии Траяна, который находился в это время в Германии. Адриан присоединился к делегации дунайских легионов, прибывших в его ставку с поздравлениями. Чтобы остаться служить непосредственно под командованием императора, он добился перевода в стоявший здесь XXII Первородный легион. Именно Адриан сообщил Траяну о кончине Нервы и провозглашении его императором в конце января 98 года.
Хотя Траян в своё время исправно выполнял обязанности опекуна, а после покровительствовал Адриану в ходе его военной службы, он, по-видимому, не испытывал особой симпатии к племяннику. Между ними долго сохранялись довольно натянутые отношения, и лишь благодаря расположению жены Траяна Плотины Адриану удалось войти в императорское окружение. Опять же стараниями Плотины Адриан в 100 году добился разрешения на брак с внучатой племянницей Траяна и его любимицей Вибией Сабиной. Этот брак хотя и оказался не вполне удачным, всё же немало способствовал его сближению с императорским семейством.
HADRIAN. 117-138 AD. AR Denarius. Struck 134/5-138 AD. HADRIANVS AVG COS III PP, bare head left / AFRICA
Наследник престола Тем временем карьера Адриана успешно продвигалась вперёд. В 101 году он стал квестором в Риме. Выступая перед сенатом с благодарственной речью, он подвергся осмеянию за неуклюжую провинциальную латынь. В дальнейшем ему удалось справиться с этим недостатком, и со временем он даже выступил в роли составителя речей Траяна. В 106 году Адриан стал претором, а затем легатом I Минервы легиона. В ходе II Дакийской войны он успешно командовал своим легионом, был дважды награждён за храбрость и снискал наконец одобрение Траяна. Решающим испытанием способностей Адриана стало полученное им в 107 году паннонское наместничество. Провинция, взбудораженная только что завершившейся войной с даками, подвергалась беспрестанным атакам сарматов. Адриан отразил все эти нападения и заключил с сарматами почётный мир. Его успехи были вознаграждены консулатом. Впервые Траян дал родственнику надежду на наследование власти.
Римляне сражаются с даками. Реконструкция Питера Коннолли.
В 113 году Адриан вслед за императором отправился на войну с парфянами и был легатом при его штабе в Армении и Месопотамии. В 117 году Траян назначил его наместником Сирии, возложив на плечи родственника заботы по тыловому снабжению всей армии. Летом того же года Траян заболел и принял решение вернуться в Рим, передав главное командование Адриану. Смертельно больной император успел добраться лишь до Селинунте в Киликии, где 8 августа умер на руках у Плотины.
На следующий день в Антиохии было одновременно объявлено об усыновлении Адриана и о смерти Траяна. Два дня спустя Адриана провозгласили императором восточные легионы, а затем признал сенат в Риме. Поскольку Траян до последнего дня откладывал усыновление, а Адриан был не единственным кандидатом от власти, пошли слухи о том, что процедура усыновления была инсценирована Плотиной. В Риме даже возник заговор, составленный четырьмя ближайшими сподвижниками покойного императора и бывшими консулами Корнелием Пальмой, Авидием Нигрином, Публием Цельзом и Лузием Квиетом. Только решительные действия сторонника Адриана префекта претория Публия Ацилия Аттиана позволили преодолеть кризис и взять ситуацию под контроль.
Император Траян и парфяне. Резьба по слоновой кости. Археологический музей Эфеса, Сельчук.
Начало правления Первые мероприятия власти были связаны с урегулированием ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке. Недавно занятые Армения, Месопотамия и Ассирия были охвачены восстанием, контроль над этими территориями римляне утратили ещё при Траяне. В 117 году восстание перекинулось на восточные римские провинции, где проживала значительная иудейская диаспора. Против мятежников были посланы войска. Лузий Квиет с мавританской конницей жестоко подавил восстание в Иудее, Квинт Марций Турбон усмирил Александрию, Египет и Киренаику, а Луций Север восстановил порядок на Кипре. В ходе военных действий погибло примерно полмиллиона человек. Некоторые районы настолько обезлюдели, что их пришлось заново заселять колонистами.
Восстановление контроля над провинциальными территориями позволило начать переговоры с парфянами. Все захваченные Траяном земли Рим вернул царю Хосрову II. В северной части Месопотамии была восстановлена прежняя система буферных царств под управлением местных династов. Римские гарнизоны покинули даже Армению. Это сложное во всех отношениях решение было принято исходя из реалистического анализа ситуации. Оно учитывало не только огромные потери и усталость армии, но и полное истощение имевшихся резервов.
Территории, охваченные восстанием диаспоры
Вынесенный из этих событий урок Адриан усвоил столь хорошо, что даже подумывал оставить Дакиию, но его удержало недовольство прежних сподвижников Траяна и большое количество заселивших страну колонистов. Тем не менее римские гарнизоны покинули территорию Нижней Олтении и Мунтении, восточной части Карпатской котловины и Южной Молдавии. Оставшаяся часть страны была разделена на Верхнюю и Нижнюю Дакию. Для её защиты была возведена система валов и гарнизонов. За этими мероприятиями Адриан наблюдал лично. Вместо погибшего в борьбе с сарматами Гая Юлия Квадрата Басса император в 118 году назначил наместником Дакии Квинта Марция Турбона, продемонстрировавшего свои способности в ходе подавления восстания в Египте и Киренаике. Под его руководством нападения варваров удалось отразить.
После этого Адриан заключил мир с царём роксоланов. В обмен на денежные субсидии варвары клялись не нарушать границ империи и по требованию Рима посылать своих воинов для участия в военных походах.
Мавританские всадники на рельефе Колонны Траяна в Риме.
Военная политика Летом 118 года Адриан с большой помпой вернулся в Рим. Чтобы выбить почву из-под ног оппозиции и продемонстрировать верность приёмному отцу, Адриан отпраздновал его посмертный триумф над парфянами. Место Траяна в торжественной процессии занимало его изображение, которое везли на колеснице. Адриан распорядился захоронить прах своего предшественника в прямоугольном основании Колонны.
В остальном правление Адриана являлось выраженным отступлением от экспансионистского курса Траяна. Те немногочисленные войны, которые ему всё же пришлось вести, носили преимущественно оборонительный характер и служили главным образом задаче укрепления внешних границ империи. Зримым символом этой политики являлось строительство фортификационных укреплений по периметру границы империи. Его биограф пишет:
«В очень многих местах, где варвары отделены от римских владений не реками, а обыкновенными границами, он отмежевал варваров от римлян столбами, глубоко врытыми в землю наподобие деревенских изгородей и связанными между собой».
Самой знаменитой из этих построек стал Адрианов вал, строительство которого началось в 122 году во время визита Адриана в Британию. Каменная стена с башнями длиной 117 км, высотой 4 м и толщиной 2,5 м проходила через весь остров от берега залива Солвей до устья реки Тайн. Севернее стены тянулся 10-метровый ров. Южнее шла дорога, вдоль которой на расстоянии 1 мили одно от другого располагались небольшие укрепления, рассчитанные на гарнизон из 16 человек. Более крупные силы стояли в лагерях вдоль линии укреплений. Отсюда их можно было оперативно перебросить на тот участок границы, которому угрожала непосредственная опасность. Строительство аналогичных укреплений одновременно развернулось на рейнской и дунайской границах империи, в Каппадокии, Сирии и Северной Африке.
Адрианов вал в Британии.
Адриан был убеждённым сторонником мира, однако постоянными инспекциями и тренировками он непрерывно повышал выучку и ударную силу войск. Требуя от солдат силы, выносливости и полной самоотдачи, император сам служил им личным примером:
«Повсюду он вёл суровый образ жизни и пускался в путь или пешком, или верхом на коне, никогда при этом не пользуясь повозкой. Он никогда не покрывал голову ни в жару, ни в холод и равно посреди германских снегов или под жгучим египетским солнцем он шёл впереди всех с непокрытой головой. В итоге своим собственным примером и указаниями он так выучил солдат, что введённые им меры с успехом применяются и поныне».
Адриан инспектирует Германский лимес зимой 121 года.
Администрация и судопроизводство На государственном поприще Адриан проявил себя как талантливый администратор, упорядочивший структуру центрального и провинциального управления. Императорский совет, в котором заседали избранные представители сенаторского и всаднического сословия, при нём превратился в постоянно действующий орган власти. Значительные изменения произошли в императорской канцелярии. Вместо императорских вольноотпущенников руководящие должности в аппарате стали занимать лица всаднического происхождения, нередко выдающиеся юристы и администраторы своего времени. Это содействовало превращению канцелярии из домашней службы императора в общегосударственное учреждение. Реорганизации при Адриане подверглись военная и гражданская карьеры, оформившиеся в строгую последовательность должностей. Переходя с одного поста на другой, талантливые соискатели получали возможность подняться на самый верх служебной иерархии, войти в состав императорского совета или получить допуск в сенат.
Административный аппарат и система управления при Адриане и его наследниках
Важнейший вклад Адриан внёс в судопроизводство. При помощи выдающегося юриста Сальвия Ульпиана он попытался кодифицировать римское право. Результатом этой деятельности стала публикация постоянного преторского эдикта, который сменил правовую разноголосицу предшествующего времени. Важнейшим юридическим органом стал совет императора, который получил компетенцию вносить основополагающие изменения в систему права. Один из двух префектов претория должен был обязательно быть квалифицированным юристом. Характерно, что юрисдикция императора и его решения распространялись также на провинции, и он занимался ими даже в путешествиях. Известный анекдот о бедной вдове, рассказанный Дионом Кассием, наглядно иллюстрирует такую деятельность:
«Однажды, когда некая бедная вдова хотела передать Адриану прошение, император, куда-то торопясь, сказал, что у него нет времени, и хотел пройти мимо. Вдова ответила: Тогда перестань быть императором! — и Адриан принял её прошение».
Римские адвокаты. Рельеф II века. Музей Ватикана.
Путешествия Адриана Адриан прославился как неутомимый путешественник, пешком обошедший всю империю. В 121 году он отправился из Рима в свою первую поездку, которая пролегала через Галлию и провинции по Верхнему Рейну и Дунаю. В треугольнике между этими реками император укрепил начатую при его предшественниках систему фортификаций. В следующем году Адриан вернулся в Германию, а затем отплыл в Британию, где заложил основание вала. Осенью он вернулся в Галлию, провёл зиму 122–123 годов на родине своих предков в Испании, а оттуда морем переправился в Мавританию. Позже он побывал в Африке, Ливии и Киренаике, через Крит добрался до Сирии и пешком дошёл до Евфрата. Здесь он встретился с парфянским царём Хосровом, чтобы урегулировать с ним возникшие было разногласия. Проехав через Малую Азию до Эфеса, он затем морем добрался до Фракии, проинспектировал провинции на Нижнем Дунае и уехал оттуда в Грецию, где провёл почти весь 124 год. В начале 125 года император по морю отправился в Сицилию, а затем через Южную Италию вернулся в Рим после четырёхлетнего отсутствия.
Рельеф с памятника Адриану. Императора приветствуют богиня Рома и гении сената и римского народа. Капитолийский музей, Рим.
Филэллинизм Превосходный воин и разумный администратор, Адриан вместе с тем был тонким интеллектуалом и филэллином. Всю жизнь он писал стихи, занимался рисованием и увлекался архитектурой. Пристрастие к эллинской культуре Адриан демонстрировал даже внешне, отличаясь от гладко выбритых римлян предшествующей эпохи своей бородой философа. Ещё будучи частным лицом, Адриан в 112 году удостоился посвящения в Элевсинские мистерии и с благодарностью принял от афинян почётную должность архонта. Став императором, он развернул в Афинах огромную строительную программу и воздвиг рядом с историческим центром новый город, названный его именем. При нём был достроен начатый 600 лет назад храм Зевса Олимпийского, высота колонн которого достигала 20 метров.
Новый импульс при Адриане получило Олимпийское движение. При этом император был не чужд идеям философов-стоиков об объединении всего культурного человечества в одном государстве. Интеграция религиозных, коллективных и политических идей, объединение запада и востока, направленное на консолидацию империи, были программой, реализации которой он посвятил своё правление.
Самой знаменитой постройкой Адриана в Риме является здание Пантеона, отреставрированное (а правильнее сказать, созданное заново) между 118 и 128 годами
Восстание Бар-Кохбы Едва начав воплощаться в жизнь, эта идея неожиданно столкнулась с серьёзным вызовом. В 132 году в Иудее вновь вспыхнули крупные волнения. Повстанцы под предводительством Бар-Кохбы, которого они считали новоявленным мессией, умело применяли партизанскую тактику и одержали ряд крупных успехов. Под их контроль перешли обширные территории и даже на время столица — Иерусалим.
Поняв серьёзность ситуации, Адриан бросил на подавление восстания все имеющиеся силы. Из Британии был призван лучший военачальник империи Секст Юлий Север, который стянул в Иудею не менее четырёх легионов из соседних провинций, девять вексилляций других легионов, не менее дюжины вспомогательных когорт и три алы конницы — в общей сложности армию численностью не менее 60 000 человек. Выдержав 54 сражения, Юлий Север запер повстанцев в крепости Бетар и после продолжительной осады взял город штурмом. Бар-Кохба и его сторонники, сопротивлявшиеся до последнего, погибли в бою.
Бронзовая статуя Адриана, обнаруженная в Телль Шалеме (Израиль) — лагере VI Железного легиона.
В ходе подавления восстания страна была полностью опустошена, Иерусалим разрушен, евреи рассеяны по всем провинциям империи. Под страхом смерти им было запрещено возвращаться в свою страну.
Смерть и похороны Когда в 136 году Адриан вернулся в Рим из своей последней поездки, его здоровье было сильно ослаблено. 60-летний император был болен, разочарован в жизни и чувствовал приближение смерти. Уединившись на вилле в Байях, он окружил себя персидскими магами, вавилонскими астрологами и египетскими гадателями. Болезнь обострила его гнев, жертвами которого нередко становились люди из ближайшего окружения. Позже Адриан раскаивался в содеянном и даже пытался покончить с собой.
Детей у императора не было. Подыскивая себе преемника, он первоначально остановился на Луции Цейонии Коммоде. Ходили слухи, что он был внебрачным сыном Адриана. 1 января 138 года наследник умер. Затем Адриан остановил свой выбор на Тите Аврелии Антонине — почтенном сенаторе и бывшем консуле. По его приказу Антонин должен был усыновить 7-летнего сына Коммода Луция Элия Вера и 17-летнего Марка Анния Вера, которые становились наследниками второй очереди.
Мавзолей Адриана в Риме, ныне замок Святого ангела.
10 июля 138 года Адриан умер на своей вилле. Стихотворение, написанное незадолго до смерти, передаёт атмосферу одиночества, окружавшую императора:
«Бедная моя душонка, беспокойная, изнеженная, пока ты была гостьей и спутницей тела. В какие места ты отправляешься теперь, бледная, обнажённая и дрожащая от холода?».
За все допущенные Адрианом злоупотребления сенат собирался объявить его тираном и предать его память проклятию. Однако Антонин в упорной борьбе сумел отстоять доброе имя покойного и получил за это прозвище Пий — «благочестивый». Прах Адриана был торжественно доставлен в Рим и захоронен в великолепном мавзолее, ещё при жизни императора воздвигнутом на берегу Тибра.
И ни слова нет об Антиное. А ведь Антиноя, после того, как тот утонул в Ниле, Адриан, переживавший его смерть очень сильно, практически обожествил. Даже город был назван в его честь - Антинополь. Возможно, это будет несколько нескромно, но я приведу сочиненное мною стихотворение про этот исторический период. Если это по каким-либо причинам противоречит правилам данного Форума, мой постинг можно будет просто удалить.
Хвала цезарю (из Аннея Флора) (1)
Восславим наше время, пылкий Анниан, (2) В котором цезарь не тиранит беззаконно, Ведь ты не жил в те дни, когда Домициан Отправить мог, кого хотел, в сады Плутона.
Восславим цезаря, как это делал Флакк, (3) Но воспоем его при том не без ироний, Пусть, как Гораций, мы начнем – да будет так! – Но обязательно закончим, как Петроний. (4)
Мстить, власть используя, для цезаря – позор, И наш правитель не таков, но то ль не странно, Что никогда уже узреть Аполлодор (5) Не сможет снова форум Ульпия Траяна?
Восславим цезаря свершений трудный путь На благо римлян, кто б посмел сказать иное? Не позабудем ни о чем упомянуть И ни о ком. И, в том числе, об Антиное. (6)
(1) Луций Анней Флор (по другой версии – Публий Анней Флор) – римский историк и поэт, время жизни которого – примерно 70-140 гг. н.э. Таким образом, детские годы его пришлись на правление императоров Веспасиана, Тита и частично Домициана, молодые годы – на правление императоров Домициана, Нерпы и Траяна, а зрелые годы – на правление императора Адриана. Анней Флор – автор краткого пересказа истории Римского государства, которую написал Тит Ливий – "Эпитом Тита Ливия" в двух книгах. Кроме того, известно, что он является автором небольшой поэмы об императоре Адриане. Анней Флор обладал смелостью писать стихи об императоре Адриане не вполне лицеприятного для того содержания. Император Адриан, помня участь, которая постигла его жестокого предшественника Домициана, старался воздерживаться от массового уничтожения неугодных ему римлян, хотя нрава, как пишут историки, был весьма порочного. Он не проявил себя, как тиран, расправляющийся со всеми своими врагами. Тем не менее, отдельные эпизоды его жизни доказывают, что он был человеком довольно злопамятным и жестоким, а потому вполне мог уничтожать тех, кто смел критиковать его действия или планы. Однако причинить никакого вреда Аннею Флору он не посмел, возможно, потому, что тот был уже довольно знаменит, как поэт, к тому времени, как Адриан пришел к власти. Историк Элий Спартиан приводит стихи Аннея Флора об Адриане довольно язвительного содержания. Адриан ответил ему в тон похожими язвительными стихами, но более ничего не предпринял. Анней Флор пережил императора Адриана на несколько лет.
(2) Анниан Фалиск – римский поэт, современник императора Адриана, о котором есть упоминание у римского историка Авла Геллия и римского поэта Децима Магна Авсония. Он считался так называемым "новым поэтом", то есть, был поэтом незнатного происхождения. Более поздние историки предполагали, что он был бывшим рабом, получившим затем свободу от своего патрона, то есть, вольноотпущеником, причем самого Адриана, который способствовал его известности, как поэта. Если это так, то предложение Аннея Флора Анниану Фалиску писать об императоре не только хвалебные стихи, но и такие, которые имеют некоторый сатирическо-язвительный характер, так, как это делает, ничего не боясь, сам Флор, само по себе носит откровенно иронический характер, поскольку Анниан Фалиск, если только он действительно был вольноотпущенником Адриана и пользовался благожелательным расположением императора, никогда бы не осмелился писать об Адриане в такой же манере, в какой это делал Анней Флор.
(3) Квинт Гораций Флакк – поэт эпохи Августа, один из самых выдающихся римских поэтов.
(4) Петроний Арбитр – римский поэт и писатель времени императора Нерона, автор знаменитого "Сатирикона", романе о быте эпохи, во время которой он жил, написанным в едко-сатирической манере. Первое имя Петрония (преномен) точно неизвестно, ибо оно не указано в самом романе "Сатирикон". Есть два предположения, основанных на произведениях Публия Корнелия Тацита, Плутарха и Плиния Старшего. Тацит пишет о консуле Гае Петронии, мнению которого обо всем, что касается изящества, бесприкословно следовал сам император Нерон. Именно это предположение является самым распространенным. Если человек, о котором пишет Тацит, является тем самым Петронием Арбитром, который написал роман "Сатирикон", то тогда получается, что его автор покончил жизнь самоубийством из-за угрозы того, что вскоре он, безусловно, будет казнен Нероном, поскольку Тигеллин, враг Петрония, соспрятал донос на него, которому император поверил и уже начал предпринимать действия против Петрония. В пользу того, что Тацит говорит именно об авторе "Сатирикона", свидетельствует тот косвенный факт, что историк называет Гая Петрония законодателем изящного вкуса (arbiter elegantiae – лат. дословно "арбитр изящества" ) , а третье имя (когномен) автора "Сатирикона" именно "Арбитр". Однако Тацит нигде не упоминает о "Сатириконе", поэтому нет полной уверенности, что речь у него идет именно об авторе этого романа. Плутарх и Плиний Старший пишут лишь о том, что во время Нерона был консуляр (бывший консул) Тит Петроний. Однако у них более не сообщено никаких сведений об этом римлянине, поэтому нет никакой уверенности, что речь у этих историков шла именно об авторе "Сатирикона", а не о каком-то другом человеке.
(5) Аполлодор Дамасский – известный архитектор, скульптор и инженер греческого происхождения, родом из Дамаска, города римской провинции Сирия, который был любимцем цезаря Марка Ульпия Траяна и являлся автором многих архитектурных строений, которые были сооружены в честь императора. Одним из таковых являлся грандиозный мост через Дунай, построенный во время военной компании Траяна против даков. В Риме по проекту Аполлодора был сооружен в честь императора знаменитый форум Траяна с колонной Траяна в центре форума. Однако после смерти Траяна Аполлодор имел неосторожность насмешливо отозваться об архитектурных планах нового императора, преемника Траяна Адриана, за что, в итоге, поплатился жизнью. Адриан выслал его из Рима в провинцию, где позже обвинил в вымышленных преступлениях и отдал приказ казнить Аполлодора, что и было сделано.
(6) Антиной – греческий юноша из Клавдиополя, города в римской провинции Вифиния, который стал любовником императора Адриана и которого Адриан любил так, что даже не счел нужным скрывать эту связь. Антиной повсюду следовал за императором, который очень любил странствовать. Во время путешествия по Египту Антиной утонул в Ниле при невыясненных обстоятельствах. Горе Адриана было так велико, что он долго и безудержно рыдал. После смерти Антиноя Адриан воздвиг ему такие почести, которых не удостаивались даже римские императоры. Он не только распорядился обожествить Антиноя, воздвиг ему алтари в разных городах, приказал сделать множество его статуй, посвятил ему особый храм, отчеканил монеты с его изображением, установил праздник в его честь, который справлялся ежегодно, но и построил целый город рядом с местом гибели своего любимца, который назвал его именем – Антинополем. Интересно, что культы, посвященные божеству Антиною, умирающему и воскресающему, получили распространение в Греции и Египте и справлялись с таким же размахом, как и культ умирающего и воскресающего бога Осириса, еще долго после смерти не только Антиноя, но и самого Адриана. Однако во время жизни Адриана все его действия, направленные на увековечивания памяти своего любимца, вызывали у многих римлян едкие и язвительные насмешки.
Пусть это будет поводом написать пару слов о Нильской мозаике:
